Богом, кем угодно, становясь своим собственным сверхреальным двойником.

Юнг назвал выявленные им схемы архетипами. Помимо фрей­довского «персонального бессознательного» Юнг обнаружил более глубокий уровень — многослойное «коллективное бессознательное» — и еще более глубокий, «психоидный», объединяющий че­ловеческое бессознательное с животным миром и не относящийся к психике. Именно выявление коллективного бессознательного в зрителе (в актере само собой) Арто ставил задачей сценического действия: сценическое действие высвобождает скованное подсо­знательное, подводит к «потенциальному восстанию» и очищает от вытесненных образов.

Арто шел от необходимости найти подлинные условия челове­ческого существования (в ситуации сцены, как наиболее приемле­мой для человека) и пришел к новому языку, языку жеста-иерогли­фа, не обозначающего некую скрытую сущность, а являющегося этой сущностью в силу своей высшей естественности, архетипичности.

Человек в системе Арто — это человек творческий. Он реали­зует себя, оправдывает свое существование через волевой творче­ский акт. Этот человек стоит не перед лицом Бога, а перед безд­ной, но не все божественное он заключает в себе. Его реализа­ция — это органическая утрата оболочки, всех тех случайных исторических форм, которые ему даны в момент рождения. Утрата форм и составляет творческий акт. Конечная цель — наполненная пустота, где личное утрачено, где противоречия сняты.

В основе миропонимания Арто лежит восточная концепция Пу­стоты и вытекающая из этого традиция*. Идея Пустоты (санскр. «шунья») заключает в себе пустоту абсолюта, способность вме­щать противоположные смыслы и неприемлемость любой формы. В одном из канонических индийских текстов, разрабатывающих это понятие, в «Алмазной сутре» (IV в. н. э.) говорится: «Если бодхисатва имеет образ „я", образ „человек", „существо" и образ „долгожитель", то он не является бодхисатвой. (...) Упроченный в Законе не должен совершать деяние, пребывать где бы то ни было, не должен совершать деяние, пребывая в звуке, запахе, осязательных ощущениях или же пребывая в „законах"» **. Таким образом, любая форма расценивается как промежуточная стадия и не принимается во внимание на существующем уровне. Но как реализовать идею Пустоты на сцене?

* См.: Малявин В. В. Театр Востока Антонена Арто // Восток— Запад. (Вып. 2.) М., 1985. С. 217.

** Цит. по кн.: Психологические аспекты буддизма. Новосибирск:

Наука, 1986. С. 54.

[23]

Арто находит ответ на этот вопрос: все дело в отрицании инди­видуального бытия и любых атрибутов Личности. В том числе — самое трудное в искусстве — любых знаков-обозначений, ибо лю­бое произведение искусства имеет некий художественный язык. Арто попытался отказаться от языка знаков, от обозначений, стре­мясь к самостоятельно значимой, конечной, реальной структуре.

Предыдущая Следующая