|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Я отвечу на этот вопрос чуть позже. Прежде всего, мне
кажется, надо определить, из чего состоит этот физический язык, этот плотный
материальный язык, который отличает театр от слова. Он состоит из всего того, что находится на сцене, из всего
того, что может проявиться и выразить себя на сцене материально, что обращено
прежде всего к чувствам, а не к разуму, как язык слов. (Я хорошо знаю, что
слова тоже имеют разные возможности звучания, разные способы отражения в
пространстве, я это называю интонацией.
Можно было бы, впрочем, многое сказать о значении интонации в театре, о той
способности, которая есть и у слов, создавать некую музыку, в зависимости от того,
как они произносятся, но независимо от их конкретного смысла, и даже иногда
вопреки этому смыслу,— создавать в
подтексте подземный поток впечатлений, соответствий и аналогий; но такого рода
театральное отношение к языку уже является как бы составной частью дополнительного языка для драматурга, с
чем он, особенно в настоящее время, совершенно не считается, сочиняя свои
пьесы. Так что не стоит об этом и говорить.) Язык, обращенный к чувствам, должен стремиться прежде всего
им соответствовать, что не мешает ему затем развивать все свои
интеллектуальные потенции во всех плоскостях и во всех направлениях.
Оказывается возможным заменить поэзию языка поэзией пространства, и она будет
звучать как раз в той области, которая жестко не связана со словом. Чтобы лучше понять то, что я хочу сказать, хотелось бы,
конечно, иметь примеры такой поэзии в пространстве, способной создавать
материальные образы, равноценные образам словесным. Ниже мы увидим такие примеры. Эта трудная и сложная поэзия использует множество средств:
прежде всего, она располагает всеми средствами [128] выражения, принятыми на сцене*, такими, как музыка, танец, пластика, пантомима,
мимика, жест, интонация, архитектура, освещение, декорации. Любое из
указанных средств выражения имеет свою внутреннюю поэзию и, кроме того, особую
ироническую поэзию, связанную с тем, как именно оно сочетается с другими
средствами выражения; последствия таких сочетаний, их взаимодействие и
взаимное уничтожение разглядеть нетрудно. Я вернусь
чуть ниже к этой поэзии. Она может обрести всю свою силу только тогда, когда
она конкретна, то есть когда она объективно способна породить что-то из самого
факта своего активного присутствия на сцене,— когда,
например, звук, как в Балийском театре, равноценен жесту, когда он перестает
служить украшением или аккомпанементом мысли, а заставляет ее развиваться,
направляет ее, разрушает или совершенно преображает. |
|||
|
|
|||
