|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
"Послушайте, не может же она играть в моей пьесе".
На показном спектакле Антон Павлович, по-видимому, избегал меня. Я ждал его в
уборной, но он не пришел. Дурной знак! Нечего делать, я сам пошел к нему.
"Поругайте меня, Антон Павлович", -- просил я его.
"Чудесно же, послушайте, чудесно! Только надо дырявые башмаки и брюки в
клетку".
Больше я не мог ничего от него добиться. Что это? Нежелание высказать свое
мнение, шутка, чтобы отвязаться, насмешка?.. Как же так: Тригорин, модный
писатель, любимец женщин,-- и вдруг брюки в клетку и рваные башмаки. Я же, как
раз наоборот, надевал для роли самый элегантный костюм: белые брюки, туфли,
белый жилет, белую шляпу, и делал красивый грим.
Прошел год или больше. Я снова играл роль Тригорина в "Чайке" -- и
вдруг, во время одного из спектаклей, меня осенило:
"Конечно, именно дырявые башмаки и клетчатые брюки, и вовсе не красавчик!
В этом-то и драма, что для молоденьких девушек важно, чтоб человек был
писателем, печатал трогательные повести,-- тогда Нины Заречные, одна за другой,
будут бросаться ему на шею, не замечая того, что он и незначителен как человек,
и некрасив, и в клетчатых брюках, и в дырявых башмаках. Только после, когда
любовные романы этих "чаек" кончаются, они начинают понимать, что
девичья фантазия создала то, чего на самом деле никогда не было".
Глубина и содержательность лаконических замечаний Чехова поразила меня. Она
была весьма типична для него.
После успеха "Чайки" многие театры стали гоняться за Чеховым и вели с
ним переговоры о постановке его другой пьесы -- "Дядя Ваня".
Представители разных театров навещали Антона Павловича на дому, и он, вел с
ними беседы при закрытых дверях. Это смущало нас, так как и мы были
претендентами на его пьесу. Но вот однажды Чехов возвратился домой
взволнованный и рассерженный. Оказалось, что один из начальствующих лиц театра,
которому он давно, раньше нас, обещал свою пьесу, нехотя обидел Антона
Павловича. Вероятно, не зная, что сказать и как начать разговор, директор
спросил Чехова:
"Чем вы теперь занимаетесь?"
"Пишу повести и рассказы, а иногда и пьесы".
Что было дальше, я не знаю. В конце свидания Чехову преподнесли протокол
репертуарной комиссии театра, в котором было сказано много лестных слов об его
пьесе, принятой для постановки, однако, при одном условии, -- чтобы автор
переделал конец третьего акта, в котором возмущенный дядя Ваня стреляет в профессора
Серебрякова. |
|||
|
|
|||
