|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Тем не менее я задаю себе вопрос: нет ли каких-нибудь технических путей для
создания творческого самочувствия? Это не значит, конечно, что я хочу
искусственным путем создавать самое вдохновение. Нет, это невозможно! Не самое
вдохновение, а лишь благоприятную для него почву хотел бы я научиться создавать
в себе по произволу; ту атмосферу, при которой вдохновение чаще и охотнее
снисходит к нам в душу. Когда артист говорит: "Я сегодня в духе! Я в
ударе!", или: "Я играю с наслаждением!", или: "Сегодня я
переживаю роль", -- это значит, что он случайно находится в творческом
состоянии.
Однако, как сделать, чтобы это состояние не являлось случайным, а создавалось
по произволу самого артиста, "по заказу" его?
Если невозможно овладеть им сразу, то нельзя ли это делать по частям, -- так
сказать, складывая его из отдельных элементов? Если надо каждый из них
вырабатывать в себе отдельно, систематически, целым рядом упражнений, -- пусть!
Раз что гениям дана от природы способность получать творческое самочувствие в
полной степени, то, быть может, обыкновенные люди добьются приблизительно
такого же состояния после большой работы над собой и хоть не в полной, высшей,
а лишь в частичной мере. Конечно, обыкновенный способный человек никогда не
станет от этого гением, но, может быть, это поможет ему приблизиться к тому,
что отличает гения.
Но как постигнуть природу и составные элементы творческого самочувствия?
Разгадка этой задачи стала "очередным увлечением Станиславского", как
выражались мои товарищи. Чего-чего я ни перепробовал, чтобы понять секрет. Я
наблюдал за собой -- так сказать, смотрел себе в душу -- как на сцене, во время
творчества, так и в жизни. Я следил за другими артистами, когда репетировал с
ними новые роли. Я наблюдал за их игрой из зрительного зала, я производил
всевозможные опыты как над собой, так и над ними, я мучил их; они сердились,
говорили, что я превращаю репетицию в опыты экспериментатора, что артисты не
кролики, чтобы на них учиться. И они были правы в своих протестах. Но главным
объектом для моих наблюдений продолжали оставаться большие таланты, как наши
русские, так и заезжие гастролеры. Раз что эти таланты чаще других, почти
всегда, пребывают на сцене в творческом самочувствии, кого же изучать, как не
их? Я это и делал. И вот чему научили меня мои наблюдения над ними.
У всех больших артистов: Дузе, Ермоловой, Федотовой, Савиной, Сальвини,
Шаляпина, Росси, так же, как и у наиболее талантливых артистов Художественного
театра, я почувствовал что-то общее, родственное, всем им присущее, чем они
напоминали мне друг друга. Что же это за свойство? Я путался в догадках; вопрос
казался мне чрезвычайно сложным. На первых порах я лишь подметил на других и на
себе самом, что в творческом состоянии большую роль играет телесная свобода,
отсутствие всякого мышечного напряжения и полное подчинение всего физического
аппарата приказам воли артиста. Благодаря такой дисциплине получается
превосходно организованная творческая работа, при которой артист может свободно
и беспрепятственно выражать телом то, что чувствует душа. Смотря на других в
такие моменты, я, по режиссерской привычке, сам ощущал это состояние
творческого самочувствия. Когда же оно создавалось на сцене во мне самом, я
испытывал такое же чувство освобождения, какое, вероятно, переживает колодник,
после того как разобьет кандалы, мешавшие ему в течение годов свободно жить и
действовать. |
|||
|
|
|||
