жестокость; преображение — жестокость, поскольку, куда ни посмотри, в этом замкнутом и круглом мире нет места для истинной смерти. Вознесение — это болезнен­ный разрыв, так как замкнутое пространство питается жизнями, всякая более сильная жизнь пробивается через другие и, значит, пожирает их в той страшной бойне, ко­торую называют преображением и благом. В явленном мире, говоря на языке метафизики, зло остается перма­нентным законом, а благо — лишь усилием и, стало быть, еще одной жестокостью, добавленной к первой.

Не понимать этого — значит не понимать основных идей метафизики. И пусть после этого мне не говорят, что мое название слишком узко. Только соединяясь с же­стокостью, затвердевают вещи и формируются различ­ные планы бытия. Благо лежит всегда на поверхности, а внутри всегда зло. Зло, которого со временем станет меньше — но только в тот высший миг, когда все, что было формой, снова будет готово возвратиться в хаос.

[195]

Письма о языке¹⁴⁴

Письмо первое¹⁴⁶

Б[енжамену] К[ремьё]

Париж, 15 сентября 1931 г.

Мсье,

В статье о режиссуре театра Вы утверждаете, что, «счи­тая режиссуру автономным искусством, мы рискуем со­вершить серьезную ошибку» и что «представление, зре­лищная сторона драматического произведения, не долж­ны быть совершенно независимы, подобно одинокому рыцарю». Более того, вы говорите, что это само собой ра­зумеющиеся истины.

Вы тысячу раз правы, видя в режиссуре лишь второ­степенное служебное искусство, и даже те, кто занимает­ся им совершенно независимо, отрицают его глубокую оригинальность. До тех пор, пока режиссура в сознании самых независимых режиссеров остается просто спосо­бом презентации текста, дополнительным средством рас­крытия смысла произведений, своего рода театральным посредником, не имеющим самостоятельного значения, она будет представлять ценность лишь в той мере, в ка­кой ей удастся скрыться за теми самыми произведе­ниями, которым она желает быть полезной. И это будет продолжаться до тех пор, пока главный интерес сцени-

Предыдущая Следующая