|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Николай Павлович Акимов в
Ленинградском театре комедии поставил комедию Лопе де Вега "Валенсианская
вдова". Блестящее оформление (впервые были применены светящиеся краски),
испанские страсти — все было на месте, но остроумнейшему выдумщику Акимову не
хватало иронической ноты, без которой для него спектакль существовать не мог. И
любимая нота прозвучала в полную силу: он придумал бессловесный персонаж —
уличного торговца, продающего сладости, напитки, сувениры, — мелкого
предпринимателя. Если в 1-й картине он скромно предлагал бесчисленным
поклонникам неприступной вдовы кружку воды, чтобы»промочить горло после
длительной серенады, то от картины к картине его благосостояние росло на глазах 57 зрителей. От ручного
лотка он перешел к палатке, затем построил солидный магазинчик. Актер И.
Смысловский ничего не наигрывал, не комиковал, он лишь был чрезвычайно
внимателен к ухажерам, сочувствовал им. Эта выдумка украсила спектакль, но и
повредила ему: зрители с нетерпением ждали появления удачливого торговца,
встречая его абсолютно серьезные действия дружным смехом. В спектакле Театра им.
Вл. Маяковского "Банкрот" ("Свои люди — сочтемся" А.
Островского) режиссер А. Гончаров сосредоточил внимание на слуге Мишке, увидев
в нем будущего Подхалюзина. В "Уриэле
Акосте" (Новый театр, режиссер Ф. Каверин) в финале появляется мальчик,
введенный режиссером в спектакль: он поднимает с пола брошенную книгу Акосты и
начинает ее читать — это будущий великий философ Барух Спиноза. Мысли Акосты
нашли свое продолжение! В "Последней жертве"
в сцене сада режиссер ввел фигуру телохранителя ростовщика Салая Салтаныча. Он
следовал за хозяином по пятам — один из первых образов мафиози на сцене! — и
его задача заключалась в том, чтобы обеспечивать отдых уставшему от забот
властелину. У него в руках был складной (наподобие курортного) стул, который он
каждый раз подставлял Салаю Салтанычу, когда тот намеревался садиться. Весь
фокус и эффект заключались в том, что Салай Салтаныч садился не оглядываясь —
есть ли стул или нет. А задача телохранителя — уловить желание хозяина и
вовремя подставить стул. Нужно сказать, что у всех актеров, занятых в сцене и
стоящих за кулисами, был общий интерес — ошибется ли телохранитель и не сядет
ли бедный Салай Салтаныч на пол? Этот спортивный внесценический азарт пошел на
пользу — зрители видели живые, заинтересованные глаза актеров (а какова причина
— все равно?). В спектаклях ставшей
модной пьесы английского драматурга XVIII века Оливера Гольдсмита "Ночь
ошибок" сын миссис Хард-кестль выглядел неким русским Митрофанушкой и
ничего, кроме раздражения, у зрителей не вызывал. В Твери на сцене появился
новый персонаж — некая Кэт, отнюдь не девица легкого поведения, между Тони и
нею — чистая, лирическая любовь. Тони убегает из дому не пьянствовать, а на
чудесное свидание. И спектакль приобрел новое качество. |
|||
|
|
|||
