|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Опасаясь, что, кроме более или менее "солидной" абонементной публики,
на наши спектакли проникнет и безбилетная молодежь, которую, к слову сказать,
мы допускали очень охотно, градоначальник распорядился в один прекрасный день
заменить в театре проверяющих билеты капельдинеров -- городовыми. Узнав об
этом, Владимир Иванович, со свойственной ему решительностью, велел отвести из
коридоров смущавших публику городовых и вновь поставить капельдинеров. Это
вызвало объяснение с ним сначала помощника пристава, потом пристава и, наконец,
требование градоначальника, чтобы Владимир Иванович немедленно явился для
объяснений к нему. Владимир Иванович отказался оставить театр во время
спектакля и поехал к градоначальнику лишь на следующее утро. Из разговора с ним
градоначальник понял только, что городовые смущают публику своей формой и,
обещав убрать их, распорядился, чтобы вечером они фигурировали вместо
капельдинеров уже переодетыми -- во фраках. На генеральную репетицию, в
Панаевский театр, где происходили тогда гастроли, съехался весь
"правительствующий" Петербург, начиная с великих князей и министров,
-- всевозможные чины, весь цензурный комитет, представители полицейской власти
и другие начальствующие лица с женами и семьями. В самый театр и вокруг него
был назначен усиленный наряд полиции; на площади перед театром разъезжали
конные жандармы. Можно было подумать, что готовились не к генеральной
репетиции, а к генеральному сражению.
На премьере успех постановки был средний. Наибольшая часть его выпала на долю
Тетерева -- Баранова. "Вот он -- самородок из народа, от земли, которого
мы искали!" -- решили все. -- "Вот он -- второй Шаляпин!"
Светские дамы хотели знакомиться с ним, видеть его. Разгримированного Баранова
привели в зрительный зал. Его окружили княжны и княгини. Гений-самородок из
народа кокетничал с ними. Картина, не поддающаяся описанию!
На следующий день вышли рецензии, и в них больше всего расхваливали Баранова.
Бедный! В этих похвалах он нашел свою погибель. Первое, что он поспешил
сделать, прочтя рецензии, -- это купить себе цилиндр, перчатки и модное
пальто-размахайку. Потом он стал бранить русскую культуру:
"Всего-навсего каких-то десять-пятнадцать газет! А в Париже или Лондоне,
-- говорил он, -- не то пятьсот, не то пять тысяч!" Другими словами,
Баранов жалел о том, что всего пятнадцать газет расхвалили его, а будь это в
Париже, -- вышло бы пять тысяч рецензий о нем. В этом, с его точки зрения, и заключалась
культура. |
|||
|
|
|||
