|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Эти сеансы оказались важными историческими моментами моей жизни в искусстве. Я
понял происшедший во мне вывих: вывих между внутренними побуждениями творческих
чувств и воплощением их своим телесным аппаратом. Я думал, что верно отражаю
переживаемое, а на самом деле оказалось, что оно отражалось в условной форме,
заимствованной от дурного театра.
Я поколебался в моих новых верованиях и провел после этих знаменательных опытов
немало тревожных месяцев и годов.
Актерская работа и задания при постановке "Гамлета" были те же, что и
в "Месяце в деревне": сила и глубина душевного переживания в
простейшей форме сценического воплощения. На этот раз, правда, не было полного
безжестия, но осталась большая внешняя сдержанность. Для этого, как и в
"Месяце в деревне", пришлось обратить большое внимание на работу над ролью. Пришлось как можно
подробнее и глубже разработать духовную суть пьесы и ролей. В этом отношении в
"Гамлете" явились значительные трудности. Начать с того, что в нем мы
снова встретились с сверхчеловеческими страстями, которые надо было воплощать в
сдержанной и чрезвычайно простой форме. Трудность этой задачи была нам памятна
по "Драме жизни". С другой стороны, при внутреннем анализе
"Гамлета" мы не нашли, как у Тургенева, совершенно готовой партитуры
пьесы и ролей. Многое у Шекспира требует индивидуального толкования каждым из
исполнителей. Чтобы лучше разработать партитуру и докопаться до золотой руды
пьесы, пришлось разбивать ее на маленькие части. От этого пьеса измельчилась
настолько, что уже трудно было видеть все произведение в целом. Ведь если
рассматривать и изучать в отдельности каждый камень, не составишь себе
представления о соборе, который из них сооружен, с его вершиной, уходящей в
небеса. И если разбить на мелкие части статую Венеры Милосской и изучать ее
отдельно по уху, носу, пальцам, суставчикам, едва ли поймешь художественную
прелесть этого шедевра скульптуры, красоту и гармонию этой божественной статуи.
То же и у нас: изрезав пьесу на куски, мы перестали видеть ее и жить с нею в
целом.
В результате -- новый тупик, новые разочарования, сомнения, временное отчаяние
и прочие неизбежные спутники всяких исканий.
Я понял, что мы, артисты Художественного театра, научившиеся некоторым приемам
новой внутренней техники, применяли их с известным успехом в пьесах
современного репертуара, но мы не нашли соответствующих приемов и средств для
передачи пьес героических, с возвышенным стилем, и нам предстояла в этой
области огромная, трудная работа еще на многие годы. |
|||
|
|
|||
