|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Поссарт был актер в самом лучшем
и дурном смысле слова. Барнай был красивый человек
с поэтической душой.
"Мейн орган ист мейн капиталь!" ("Мой голос -- мой
капитал!") -- говаривал с пафосом Поссарт. Он очень заботился о своем
голосе и установил для него особый режим и гигиену: ничего холодного и ничего
горячего не допускалось в его пище и питье. Для проверки температуры кушанья и
питья он носил с собой градусник, которым пользовался во время обеда. Подадут
суп -- он опустит градусник и ждет, пока суп остынет до известной температуры.
Нальют ему вина -- он сполоснет градусник и снова сует его в вино. А если
напиток слишком холоден, он долго держит стакан в руке, согревая его. Сколько
было в этой предосторожности нужного и сколько напускного -- судить не берусь.
Действительно, голос у Поссарта был не только великолепен по природе, но и
изумительно упражнен и поставлен. Огромный регистр, большая звучность и сила.
Жаль только, что было ненужное, неприятное пришепетывание. Напрасно также
Поссарт пользовался своим прекрасным голосом не для того, чтобы просто, сильно,
благородно и красиво выражать мысли и чувства, но для того, чтобы распевать
своим прекрасным голосом звучные монологи с приемами ложной немецкой
декламации. Он любовался сам и навязывал свой голос зрителям. Зачем? Раз что
есть голос -- и слава богу! Надо пользоваться им и говорить просто. Хороший
голос сам за себя постоит. А если навязывать хорошее, то это лишь умаляет его.
В возвышенные моменты изображаемой страсти Поссарт прибегал усиленно к
певуче-условной декламации, точно желая ею возместить отсутствие самого
душевного порыва. Поэтому его игра в трагедии хоть и была по-своему красива и
умна, но от нее всегда веяло холодом. Так бывает всегда, когда техникой
пользуются ради самой техники.
Я, видевший Поссарта множество раз, не сохранил о его трагических ролях никаких
воспоминаний, кроме одного, что и он умел, если не творить вечное, то говорить
о нем, -- правда, не "однажды и
навсегда", но зато непременно каждый раз. Это сближало его с
другими великими артистами.
Зато в комедии Поссарт был превосходен: исключительная простота, характерность,
артистичность, тонкость рисунка. В пьесе "Друг Фриц"
Эркмана-Шатриана, в которой им исполнялась роль милого и доброго раввина, он
давал восхитительное создание, перед которым нельзя не преклоняться. Оно
навсегда заложено в моей памяти и душе. Не менее чудесный образ был создан им в
пьесе Бьёрнсона Бьёрнстьерне "Фалисмент", где он играл, лишь в одном
акте, роль хитрого и умного адвоката, уговаривающего дельца объявить свое
банкротство. Это тоже незабываемый образ. Хорош он был и в роли Яго, если не
считать трагических мест. Но там, где он рисовал характерный образ, там, где он
вульгарно, по-солдатски, пел песню, Поссарт был прекрасен. Он был, по-моему,
превосходный характерный артист. Ведь и к трагическим ролям он подходил от
характерности. И если бы он ограничил свой репертуар лишь такими,
соответствующими его таланту, характерными ролями, он был бы еще более велик в
нашем искусстве. Но так уже принято: для того чтобы быть мировым артистом,
необходимо непременно быть трагиком. Такой взгляд кажется мне настолько же
нелепым, как если бы стали утверждать, что для того, чтобы быть красавицей,
необходимо быть брюнеткой. У Поссарта была совершенно исключительная
способность внешнего перевоплощения; он прекрасно гримировался какими-то
особенными красками и приемами. Для классических ролей он надевал замечательные
ватоны на руки и на ноги, в других ролях он превосходно гримировал свои руки по
голому телу. |
|||
|
|
|||
