|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Я играл в разных случайных спектаклях, в быстро возникающих и кончающихся
любительских кружках, в грязных, холодных, маленьких любительских помещениях, в
ужасной обстановке. Постоянная отмена репетиций, манкировки, флирт вместо
работы, болтовня, наскоро слепленные спектакли, на которые публика ходила,
только чтобы потанцевать после спектакля57. Приходилось играть в
неотопленных помещениях. В большие холода я устраивал свою театральную уборную
в квартире сестры, которая жила неподалеку от того театра, где я часто играл. В
каждом антракте надо было ездить на извозчике в свою уборную, к сестре, для
переодевания, а вернувшись -- до своего выхода на сцену кутаться в шубу.
Какой ужас эти халтурные любительские спектакли! Чего только я не нагляделся!
Вот, например, на один из спектаклей в водевиле, в котором участвовало до
пятнадцати человек, не собралось и половины исполнителей, и нас, участвовавших
в другой пьесе, заставили играть и в водевиле. Но мы не имели о нем никакого
представления.
"Что же мы будем играть?" -- недоумевая, спрашивали мы. "Что!
Что! Да выходите и говорите что попало. Надо же кончить спектакли, раз публика
заплатила деньги!"
И мы, действительно, выходили и чорт знает что говорили. Потом уходили, когда
нечего было говорить. Выходили другие и делали то же самое. И когда сцена
пустела, нас снова выталкивали. И мы и публика хохотали от бессмысленности
того, что происходило на сцене. По окончании спектакля нас вызвали всем
театром, кричали "бис", а главный устроитель спектакля торжествовал.
"Видите? Видите? -- говорил он. -- А вы еще отказывались!"
Приходилось участвовать нередко в компании каких-то подозрительных лиц. Что
делать? Играть было негде, а играть до смерти хотелось. Тут бывали и шулера, и
кокотки. И мне, человеку "с положением", директору Русского
музыкального общества, выступать в такой обстановке было далеко не безопасно с
точки зрения моей "репутации". Приходилось скрыться за какой-нибудь
выдуманной фамилией. И я искал ее в надежде, что она действительно меня скроет.
В то время я увлекался одним любителем, доктором М.58, игравшим под
фамилией Станиславского. Он сошел со сцены, перестал играть, и я решил стать
его преемником, тем более что польская фамилия, как мне тогда казалось, лучше
укрывала меня. Однако я ошибся. Вот что случилось.
Я играл какой-то французский трехактный водевиль, действие которого происходило
в уборной актрисы, за кулисами. Завитой, расфранченный, я влетел на сцену с
громадным букетом. Влетел... и остолбенел. Передо мной в центральной главной
ложе сидели отец, мать, старушки-гувернантки. А в последующих актах мне
предстояли такие сцены, которые не могли бы быть пропущены строгой семейной
цензурой. Я сразу одеревенел от конфуза и смущения. Вместо бойкого, разбитного
молодого человека у меня получился скромный, воспитанный мальчик. Вернувшись
домой, я не смел показаться на глаза домашним. На следующий день отец сказал
мне только одну фразу: |
|||
|
|
|||
