|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Сегодня днем
показной спектакль. Мне все заранее известно: как я приду в театр, как сяду
гримироваться, как явится «Дон Кихот» и перегнется пополам. Но если даже я себе
понравлюсь в гриме и мне захочется играть, – все равно из этого ничего не
выйдет. Во мне было чувство полного безразличия ко всему. Однако такое
состояние продолжалось до тех пор, пока я не вошел в свою уборную. В этот
момент сердце так забилось, что стало трудно дышать. Явилось ощущение тошноты и
сильной слабости. Мне показалось, что я заболеваю. И отлично. Болезнью можно
будет оправдать неудачу первого выступления. На сцене меня
смутили прежде всего необычайная, торжественная тишина и порядок. Когда же я
вышел из темноты кулис на полный свет рампы, софитов, фонарей, я обалдел и
ослеп. Освещение было настолько ярко, что создалась световая завеса между мной
и зрительным залом. Я почувствовал себя огражденным от толпы и вздохнул
свободно. Но глаз скоро привык к рампе, и тогда чернота зрительного зала
сделалась еще страшнее, а тяга в публику еще сильнее. Мне показалось, что театр
переполнен зрителями, что тысячи глаз и биноклей направлены на одного меня. Они
словно насквозь пронизывали свою жертву. Я чувствовал себя рабом этой тысячной
толпы и сделался подобострастным, беспринципным, готовым на всякий компромисс.
Мне хотелось вывернуться наизнанку, подольститься, отдать толпе больше того,
что у меня было и что я могу дать. Но внутри, как никогда, было пусто. От чрезмерною
старания выжать из себя чувство, от бессилия выполнить невозможное во всем теле
появилось напряжение, доходившее до судорог, которые сковывали лицо, руки, все
тело, парализовали движения, походку. Все силы уходили на это бессмысленное,
бесплодное напряжение. Пришлось помочь одеревеневшему телу и чувству голосом,
который я довел до крика! Но и тут излишнее напряжение сделало свое дело. Горло
сжалось, дыхание сперлось, звук сел на предельную верхнюю ноту, с которой уже
не удалось сдвинуть его. В результате – я осип. Пришлось усилить
внешнее действие и игру. Я уже не был в состоянии удержать рук, ног и
словоизвержения, которые усугубляли общее напряжение. Мне было стыдно за каждое
слово, которое я произносил, за каждый жест, который я делал и тут же
критиковал. Я краснел, стискивал пальцы ног, рук и со всей силой вдавливал себя
в спинку кресла. От беспомощности и конфуза мною вдруг овладела злоба. Сам не
знаю на кого – не то на себя, не то на зрителей. При этом я на несколько минут
ощутил независимость от всего окружающего и сделался безудержно смелым.
Знаменитую фразу: «Крови, Яго, крови!» я извергнул из себя помимо воли. Это был
крик исступленного страдальца. Как это вышло – сам не знаю. Может быть, я
почувствовал в этих словах оскорбленную душу доверчивого человека и искренне
пожалел его. При этом трактовка Отелло, сделанная недавно Пущиным, воскресла в
памяти с большой четкостью и заволновала чувство. |
|||
|
|
|||
