|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Этот вымысел
произвел сдвиг и переменил мое отношение к несчастному кретину. Я исполнился
искренней нежности к нему, начал смотреть на урода иными глазами и даже почувствовал
что-то вроде угрызения совести за прошлое. Как оживилась вся
сцена счета денег от присутствия несчастного дурачка, который искал себе
радости в горящих бумажках. Из жалости к нему я готов был забавлять его всякими
глупостями: постукиванием пачек о стол, комическими движениями и мимикой,
смешными жестами при бросании бумажек в огонь, другими шутками, которые
приходили мне на ум. Вьюнцов откликался
на мои эксперименты и хорошо реагировал на них. Его чуткость подталкивала меня
на новые выдумки. Создалась совсем иная сцена: уютная, живая, теплая, веселая.
Она поминутно вызывала отклики в зрительном зале. Это тоже ободряло и
подстегивало. Но вот пришел момент идти в столовую. К кому? К жене? А кто она?
Сам собой вырос передо мной новый вопрос. На этот раз также
стало невозможно играть дальше, пока не выяснится вопрос – кто моя жена. Я
придумал чрезвычайно сентиментальный вымысел. Мне даже не хочется записывать
его. Тем не менее, он волновал и заставлял верить, что если бы все было так,
как рисовало мое воображение, то жена и сын стали бы мне бесконечно дороги. Я
бы с радостью работал для них не покладая рук. Среди оживавшей
жизни этюда прежние, актерские приемы игры стали казаться оскорбительными. Как легко и приятно
было мне идти смотреть на купающегося сына. На этот раз не нужно было
напоминать о папироске, которую я сам заботливо оставил в гостиной. Нежное и
бережное чувство к ребенку требовало этого. Возвращение к столу
с бумагами сделалось понятным и нужным. Ведь я работал для жены, для сына и для
горбуна! После того как я
познал свое прошлое, сжигание общественных денег получило совсем иное значение.
Стоило мне теперь сказать себе: «что бы ты сделал, если бы все это происходило
в действительности», и тотчас же от беспомощности сердце начинало биться
сильнее. Каким страшным представилось мне ближайшее будущее, надвигавшееся на
меня. Мне надо было открыть завесу будущего. Для этого
неподвижность сделалась мне необходимой, а «трагическое бездействие» оказалось
чрезвычайно действенным. То и другое нужно было для того, чтобы
сконцентрировать всю энергию и силу на работе воображения и мысли. Дальнейшая сцена
попытки спасения уже умершего горбуна вышла естественно, сама собой. Это
понятно при моем новом, нежном отношении к горбуну, ставшему моим родственником
и близким человеком. |
|||
|
|
|||
