|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
– Неподвижность
сидящего на сцене еще не определяет его пассивности, –
объяснил Аркадий Николаевич. – Можно оставаться неподвижным и, тем не менее,
подлинно действовать, но только не внешне – физически, а внутренне –
психически. Этого мало. Нередко физическая неподвижность происходит от
усиленного внутреннего действия, которое особенно важно и интересно в
творчестве. Ценность искусства определяется его духовным содержанием. Поэтому я
несколько изменю свою формулу и скажу так: на сцене нужно действовать –
внутренне и внешне. Этим выполняется
одна из главных основ нашего искусства, которая заключается в активности и
действенности нашего сценического творчества и искусства. …………………19……г. – Сыграем новую
пьесу, – обратился Торцов к Малолетковой. – Вот в чем она заключается: ваша
мать лишилась работы, – следовательно, и заработка; ей даже нечего продать,
чтобы заплатить в драматическую школу, откуда вы завтра будете исключены за невзнос
платы. Но ваша подруга пришла на выручку и, за неимением денег, принесла
булавку с драгоценными камнями, единственную ценную вещь, которая у нее
нашлась. Благородный
поступок друга взволновал и растрогал вас. Но как принять такую жертву? Вы не
решаетесь, отнекиваетесь. Тогда подруга воткнула булавку в занавеску и пошла в
коридор. Вы за ней. Там произошла длинная сцена уговоров, отнекивания, слез,
благодарности. Наконец жертва принята, подруга ушла, а вы возвращаетесь в
комнату за булавкой. Но… Где же она? Неужели кто-нибудь вошел и взял ее? В
квартире, где много жильцов, это возможно. Начинаются тщательные нервные
поиски. Идите на сцену. Я
воткну булавку, а вы ищите ее в одной из складок занавеса. Малолеткова ушла за
кулисы. Торцов же, не подумав втыкать булавку, через минуту приказал ей
выходить. Она выскочила на сцену, точно вытолкнутая из-за кулис, добежала до
портала, тотчас бросилась назад, схватилась обеими руками за голову и корчилась
от ужаса… Потом бросилась в противоположную сторону, схватила занавес и
отчаянно трепала его, потом прятала в него голову. Это изображало искание
булавки. Не найдя ее, она снова ринулась за кулисы, судорожно прижимая руки к
груди, что, очевидно, выражало трагизм положения. Все мы, сидевшие в
партере, с трудом сдерживали смех. Скоро Малолеткова
влетела со сцены в партер с видом победительницы. Глаза ее блестели, румянец
заливал щеки. – Как вы себя
чувствовали? – спросил Торцов. – Голубчики! Так
хорошо! Не знаю, как хорошо… Не могу, не могу больше. Я так счастлива! –
восклицала Малолеткова. то садясь, то вскакивая и стискивая голову. – Я так
чувствовала, так чувствовала! |
|||
|
|
|||
