|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Чтобы лучше понять
и оценить грим, потребовался костюм, а когда я надел его, то захотелось играть.
Ничего нового я не нашел, а повторил то, что делал вчера, но оно уже потеряло
свою остроту. Зато мне удалось увидеть, какой будет внешность моего Отелло. Это
важно. …………………19……г. Сегодня первая
репетиция, на которую я явился задолго до ее начала. Рахманов предложил нам
самим устроить комнату и расставить мебель. К счастью, Шустов согласился на все
мои предложения, так как внешняя сторона его не интересовала. Мне же было
чрезвычайно важно расставить мебель так, чтобы я мог ориентироваться среди нее
как в своей комнате. Без этого мне не вызвать вдохновения. Однако желаемого
результата достигнуть не удалось. Я лишь силился поверить тому, что нахожусь в
своей комнате, но это не убеждало меня, а лишь мешало игре. Шустов знал уже
весь текст наизусть, а я принужден был то читать роль по тетрадке, то
передавать своими словами приблизительный смысл того, что мне запомнилось. К
удивлению, текст мешал мне, а не помогал, и я охотно обошелся бы без него или
сократил его наполовину. Не только слова роли, но и чуждые мне мысли поэта и
указанные им действия стесняли мою свободу, которой я наслаждался во время
этюдов дома. Еще неприятнее было то, что я не узнавал своего голоса. Кроме
того, оказалось, что ни мизансцена, ни образ, установившиеся у меня при
домашней работе, не сливались с пьесой Шекспира. Например, как втиснуть в
сравнительно спокойную начальную сцену Яго и Отелло яростный оскал зубов,
вращение глаз, «тигриные» ухватки, которые вводят меня в роль. Но отрешиться от
этих приемов игры дикаря и от созданной мною мизансцены не удалось, потому что
у меня не было взамен ничего другого. Я читал текст роли – особо, играя дикаря
– особо, без связи одного с другим. Слова мешали игре, а игра словам: неприятное
состояние общего разлада. Опять я не нашел
ничего нового при домашней работе и повторял старое, что меня уже не
удовлетворяло. Что это за повторение одних и тех же ощущений и приемов? Кому
они принадлежат – мне или дикому мавру? Почему вчерашняя игра похожа на
сегодняшнюю, а сегодняшняя на завтрашнюю? Или мое воображение иссякло? Или в
моей памяти нет материала для роли? Почему вначале работа шла так бойко, а
потом остановилась на одном месте? Пока я так
рассуждал, а соседней комнате хозяева собрались к вечернему чаю. Чтобы не
привлекать к себе ни внимания, мне пришлось перенести свои занятия в другое
место комнаты и говорить слова, роли как можно тише. К моему удивлению, эти
ничтожные перемены оживили меня, заставили как-то по-новому отнестись к моим этюдам
и к самой роли. |
|||
|
|
|||
