|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Лишь только
раздвинулся занавес и открылся зрительный зал, я весь, целиком очутился в его
власти. При этом во мне родилось новое, неожиданное для меня ощущение. Дело в
том, что декорация и потолок загораживают от актера – сзади большую арьерсцену,
сверху – громадное темное пространство, с боков – прилегающие к сцене комнаты и
своды декораций. Такая изоляция, конечно, приятна. Но плохо то, что при этом
павильон приобретает значение рефлектора, отбрасывающего все внимание актера в
зрительный зал. Так музыкальная
эстрада раковиной отражает звуки оркестра и сторону слушателей. Еще
новость: от страха у меня явилась потребность забавлять смотревших, чтобы они –
сохрани бог! – не соскучились. Это раздражало, мешало вникать в то, что я делал
и говорил; при этом произнесение наговоренного текста, привычные движения
опережали мысли и чувства. Появились
торопливость, скороговорка. Такая же торопливость передалась действиям и
жестам. Я летел по тексту так, что дух захватывало, и не мог изменить темпа.
Даже любимые места роли мелькали, точно телеграфные столбы на ходу поезда.
Малейшая запинка – и катастрофа неизбежна. Я неоднократно с мольбой обращал
взоры к суфлеру, но он, как ни в чем не бывало, старательно заводил часы. Не
подлежит сомнению, что это была месть за прошлое. …………………19……г. Я пришел в театр на
генеральную репетицию еще раньше, чем обыкновенно, так как надо было
позаботиться о гриме и костюме. Меня поместили в прекрасную уборную и
приготовили музейный восточный халат марокканского принца из «Шейлока». Все это
обязывало хорошо играть. Я сел за гримировальный стол, на котором было
заготовлено несколько париков, волосы, всевозможные гримировальные
принадлежности. С чего начать? Я
стал набирать на одну из кистей коричневую краску, но она так затвердела, что
мне с трудом удалось зацепить небольшой слой, не оставлявший на коже никаких
следов. Я заменил кисточку растушевкой, Тот же результат. Я обмазал краской
палец и стал водить им по коже. На этот раз мне удалось слегка окрасить ее. Я
повторил такие же опыты с другими красками, но лишь одна из них, голубая,
ложилась лучше. Однако голубая краска как будто не нужна была для грима мавра.
Я попробовал помазать щеку лаком и приклеить маленькую прядь волос. Лак щипал,
волосы торчали… Я примерил один парик, другой, третий, не сразу поняв, где их
передняя и где задняя сторона. Все три парика при негримированном лице слишком
обнаруживали свою «париковатость». Я хотел смыть то немногое, что мне с таким
трудом удалось наложить на лицо. Но – как смыть? В это время в уборную вошел
высокий, очень худой человек в очках и в белом халате, с торчащими усами и
длинной эспаньолкой. Этот «Дон Кихот» перегнулся пополам и без долгих
разговоров начал «обрабатывать» мое лицо. Он быстро снял с него вазелином все,
что я намазал, и начал вновь класть краски, предварительно смазав кисти салом.
На жирную кожу краски ложились легко и ровно. Потом «Дон Кихот» покрыл лицо
тоном смуглого загара, как и полагается для мавра. Но мне было жаль прежнего,
более темного цвета, который давал шоколад: тогда сильнее блестели белки глаз и
зубы. |
|||
|
|
|||
