|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Ничуть не
доказано, что язык слов самый лучший. Видимо, на сцене, представляющей прежде
всего пространство, которое надо заполнить, и место, где что-то происходит,
язык слов должен уступить место языку знаков; их предметная оболочка поражает
нас сильней всего. С этой точки
зрения объективный режиссерский труд вновь обретает свое интеллектуальное
достоинство, оттого что слово бледнеет перед жестом и пластическая и
эстетическая сторона театра, утратив качества декоративного посредника,
становится в прямом смысле слова языком
непосредственного общения. Иными
словами, если в пьесе, созданной для того, чтобы ее проговорили на сцене,
режиссер не имеет права задерживаться на декоративных эффектах с их более или
менее искусным освещением, на игре ансамблей, скрытых движениях, на всех, так
сказать, эпидермических вещах147,
которые лишь перегружают текст,—то тем не
менее, занимаясь всем этим, он оказывается гораздо ближе к конкретной
реальности театра, чем, например, актер, который вполне мог бы придерживаться
книги, не прибегая к сцене и не понимая ее пространственных задач. Мне могут
противопоставить высокую драматическую силу всех великих трагиков, у которых,
кажется, доминирует как раз литературный или во всяком случае речевой аспект. [198] Я ответил бы
на это так: если мы сегодня столь неспособны дать достойное представление об
Эсхиле, Софокле и Шекспире, то причина, видно, в том, что мы утратили ощущение
физической стороны их театра; человеческий, действенный смысл отдельного
высказывания, отдельного жеста, общего сценического смысла ускользает от нас.
Эта сторона столь же важна, как и блестящее речевое членение психологии героев,
а может, и более. Именно здесь, в характере точного жеста, меняющегося со
временем и отражающего историческую форму чувства, мы видим глубокий гуманизм
их театра. Но так ли это, действительно ли существует физическая
сторона театра,— ведь я уверен, что ни
один из упомянутых великих трагиков сам по себе еще не театр, что театр есть
дело сценического воплощения и он живет только им. Что бы тут ни говорили,
желая причислить театр к низшим искусствам (поживем — увидим), но театром следует называть определенный способ
заполнения и оживления сценического пространства, когда вдруг в какой-то момент
вспыхивает пламя, охватывая пожаром чувства и ощущения, и возникают
неразрешенные ситуации, выражающие себя в конкретных жестах. Более того, конкретные жесты должны обладать такой силой
воздействия, чтобы зритель забыл о существовании обычного человеческого языка.
Речь станет лишь средством отталкивания, передышкой возмущенного пространства,
и искусство жеста поднимется до уровня конкретной абстракции. |
|||
|
|
|||
