|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Зритель – существо, по сути, очень
доверчивое и признательное. Видя в том, что делает на сцене актер что-то очень
знакомое, может быть забытое им самим, но родное и понятное, зритель начинает доверять
происходящему безгранично и с удовольствием отдает себя во власть Актеру.
Михаил Чехов любил говорить о великом чуде узнаваемости происходящего на сцене
применительно звездам тогдашней Александринки: “Незабываемыми учителями были для меня актеры. Александриинского театра
Варламов, Давыдов, Стрельская и вся плеяда русских театральных гениев того
времени. Я поражался тем чудесам, которые они творили на сцене. Когда фигура
Варламова или Давыдова появлялась на сцене, я, как и всякий зритель, вдруг
каким-то непостижимым образом угадывал вперед всю жизнь, всю судьбу героя. Еще
не было произнесена ни одного слова со сцены, но зритель уже встречал
Варламова, Давыдова, Далматова, Стрельскую смехом, слезами, негодованием,
восторгом, состраданием, гневом! Силой своего дарования они делали зрителя
прозорливцем. И все, что видел и слышал зритель потом, следя за их игрой в
течение вечера, все вызывало в душе его чувство: “да, да, я так и предвидел,
так это и должно было быть!” И никогда не изображали эти чародеи образ данной
роли только. В их исполнении это всегда был прообраз таких людей, таких душ,
таких переживаний человеческих. Их “несчастный” герой заставлял содрогаться
зрителя от того, что раскрывалось перед ним как человеческое страдание вообще.
Оно, как обертон в музыке, витало около них. А их юмор? Ни Варламов, ни
Стрельская, ни Давыдов не смешили публику текстом автора, как это делают
современные актеры, принимая смех зрителя на свой счет. Они заставляли смеяться тому душевному состоянию, в
которое приводили себя, в то время как текст автора они произносили легко и свободно. Их души становились
смешными, независимо от текста”[1]. Вот тут-то и приходят
на ум высокие слова Станиславского об актере – “властителе человеческих душ”!
Остается лишь с горечью констатировать, что сегодня они звучат несколько
старомодно, что ли, - ломоносовским “высоким штилем”, не соответствуя тому
месту, которое занимает театральное искусство в современном российском
обществе. Хотя и здесь не все так безнадежно. В жизнь каждого из нас вошли и
занимают важное место такие явления театрального искусства и родственного ему
кино, которые и определить то трудно, но они с нами - каждый день, и мы уже не в состоянии никак
отделить их от себя, - настолько прочно “поселились” они в наших головах: Штирлиц
– Мюллер, Винни-Пух, Остап Бендер, Василий Иваныч, Петр I, да мало ли еще “артисто-персонажей?
Кто это? Персонажи, придуманные авторами или всеми любимые Симонов, Броневой,
Тихонов, Юрский, или Леонов? А чего стоит феномен “Шурика” (артист Александр
Демьяненко). С экрана прямо в наши квартиры вошел персонаж, настолько всеми
узнанный и принятый, как свой, почти родственник, что дальнейшая актерская
судьба артиста до сих пор носит на себе отпечаток пресловутого “Шурика”:
“Гляди, Шурик следователя играет!” – делятся новостью соседи, не задумываясь
слишком о том, что роль следователя в теледетективе или очередную премьеру в
театре Комедии играет все-таки не “Шурик”, а прекрасный и, кстати, очень разноплановый
А. Демьяненко. Убедительный пример того, как роль может “поглотить” актера
целиком, и грандиозный успех в ней актера освящается именем роли. |
|||
|
|
|||
