|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
"Вот что, -- вдруг придумал Лев Николаевич и оживился от родившейся
мысли,-- вы напишите, как надо связать части, и дайте мне, а я обработаю, по
вашему указанию".
Мой товарищ, к которому были обращены эти слова, смутился и, не сказав ни
слова, спрятался за спину одного из стоявших около него. Лев Николаевич понял
наше смущение и стал уверять нас, что в его предложении нет ничего неловкого и
неисполнимого. Напротив, ему только окажут услугу, так как мы -- специалисты.
Однако даже Толстому не удалось убедить нас в этом.
Прошло несколько лет, во время которых мне не пришлось встретиться с Львом
Николаевичем.
Тем временем "Власть тьмы" была пропущена цензурой и сыграна по всей
России. Играли ее, конечно, как написано самим Толстым, без какого-либо
соединения вариантов четвертого акта. Говорили, что Толстой смотрел во многих
театрах свою пьесу, кое-чем был доволен, а кое-чем -- нет.
Прошло еще некоторое время. Вдруг я получаю записку от одного из друзей Толстого,
который сообщает мне, что Лев Николаевич хотел бы повидаться со мною. Я еду, он
принимает меня в одной из интимных комнат своего московского дома. Оказалось,
что Толстой был неудовлетворен спектаклями и самой пьесой "Власть
тьмы".
"Напомните мне, как вы хотели переделать четвертый акт. Я вам напишу, а вы
сыграйте".
Толстой так просто сказал это, что я решился объяснить ему свой план. Мы
говорили довольно долго, а рядом в комнате была его жена, Софья Андреевна.
Теперь на минуту станьте на ее место. Не забудьте, что она болезненно-ревниво
относилась к своему гениальному мужу. Каково же ей было слышать, что какой-то
молодой человек берет его пьесу и начинает его учить, как нужно писать. Ведь
это же нахальство, если не знать всего, что произошло до этой минуты.
С. А. Толстая не выдержала. Она вбежала в комнату и накинулась на меня.
Признаюсь, мне порядочно досталось. Досталось бы и еще больше, если бы не дочь
их, Марья Львовна, которая прибежала, чтоб успокоить мать. Во время всей этой сцены
Лев Николаевич сидел неподвижно, теребя свою бороду. Он не вымолвил ни одного
слова в мою защиту.
Когда же Софья Андреевна ушла, а я продолжал стоять в полном замешательстве, он
приветливо улыбнулся мне, заметив:
"Не обращайте внимания! Она расстроена и нервна!"
Потом, вернувшись к прежнему разговору, он продолжал: |
|||
|
|
|||
