|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Но...
Сальвини подошел к возвышению дожей, подумал, сосредоточился и, незаметно для
нас, взял в свои руки всю толпу Большого театра. Казалось, что он это сделал
одним жестом, -- протянул, не смотря, руку в публику, загреб всех в свою ладонь
и держал в ней, точно муравьев, в течение всего спектакля. Сожмет кулак --
смерть; раскроет, дохнет теплом -- блаженство. Мы были уже в его власти,
навсегда, на всю жизнь. Мы уже поняли, кто этот
гений, какой он и чего от него надо ждать...
Я не стану описывать здесь, как исполнял Сальвини роль Отелло, раскрывая перед
нами все богатство ее внутреннего содержания и постепенно проводя нас по всем
ступеням той лестницы, по которой Отелло спускается в адское пекло своей
ревности. В театральной литературе сохранилось достаточно записей, по которым
можно восстановить этот необычайный в своей простоте и ясности, этот прекрасный
и огромный образ -- Сальвини--Отелло. Скажу только, что для меня тогда же стало
несомненным: Отелло -- Сальвини -- это монумент, памятник, воплощающий в себе
какой-то неизменный закон.
Поэт сказал: "Надо творить навеки, однажды и навсегда!" Сальвини
творил именно так: "навеки, однажды и навсегда".
Но странно, почему, когда я смотрел Сальвини, я вспомнил о Росси, о великих
русских актерах, которых я видел тогда? Я чувствовал, что между ними есть
что-то общее, родственное, хорошо мне знакомое, что я встречаю только в очень
больших артистах. Что это?
Я ломал себе голову, но ответа не находил.
И подобно тому, как я наблюдал в свое время за Кронеком и мейнингенцами,
стараясь узнать их в их закулисной жизни, -- я хотел знать все, что
делает там, за кулисами, Сальвини, и потому я расспрашивал, кого мог.
Отношение Сальвини к своему артистическому долгу было трогательно. В день
спектакля он с утра волновался, ел умеренно и после дневной еды уединялся и уже
никого не принимал. Спектакль начинался в восемь часов, а Сальвини приезжал в
театр к пяти, т. е. за три часа до начала спектакля. Он шел в уборную, снимал
шубу и отправлялся бродить по сцене. Если кто подходил к нему, он болтал, потом
отходил, задумывался о чем-то, молча стоял и снова запирался в уборной. Через
некоторое время он снова выходил в гримировальной куртке или пеньюаре; побродив
по сцене, попробовав свой голос на какой-то фразе, сделав несколько жестов,
приноровившись к какому-то приему, нужному ему для роли, Сальвини снова уходил
в уборную и там клал на лицо общий тон мавра и наклеивал бороду. Изменив себя
не только внешне, но, по-видимому, и внутренне, он снова выходил на сцену более
легкой, молодой походкой. Там собирались рабочие и начинали ставить декорацию.
Сальвини говорил с ними. |
|||
|
|
|||
