|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Надо быть справедливым. В первой половине пьесы у меня были не плохие места.
Например, первая сцена третьего акта с Яго, в которой он вкладывает в душу
Отелло первые сомнения; сцена с платком Дездемоны и проч. На это хватало моей
техники, голосовых данных, опыта и уменья; но дальше, чувствуя свое бессилие, я
думал только о необходимых усилениях и вызывал тем напряжение мышц. Здесь был
такой же хаос в мыслях и самочувствии, с каким я познакомился в роли Петра в
"Не так живи, как хочется". О систематическом и постепенном
нарастании чувства не могло быть и речи. Хуже всего обстояло дело с голосом,
наиболее тонким органом, не терпящим напряжения. Еще на репетициях он
неоднократно делал предостережения. Его хватало лишь на первые полтора-два
акта, а после он осипал так, что приходилось прекращать репетиции на несколько
дней, пока доктор не поправит порчи. Тут только, столкнувшись с реальной
действительностью, я понял, что для трагедии необходимо что-то знать, уметь,
иначе -- просто не кончишь спектакля. Все дело в голосе, -- решил я, -- он
поставлен у меня для пения, а я его переставляю для драмы. Доля правды в этом
была, так как мой голос был загнан внутрь, и я так сжимал диафрагму и глотку,
что звук не мог резонировать. Репетиции были временно приостановлены. С
присущим мне тогда упорством, я принялся вновь за пение; считая себя достаточно
опытным певцом, я сам изобрел для себя систему постановки голоса для драмы и,
надо признаться, добился недурных результатов. Не то, чтобы голос мой стал
больше, но мне было легче говорить, и я, хоть и с большим трудом, мог
заканчивать не только акты, но и всю пьесу. Это был успех не только для данной
роли, но и для моей техники на будущее время.
Труд, который я нес на себе тогда, был огромен и непосилен. После проведенной
репетиции я должен был ложиться, и у меня делалось сердцебиение и удушье, вроде
астмы. Спектакль становился мукой, но мне нельзя было его отменить, так как
расходы на постановку выросли до больших размеров и настоятельно требовали
покрытия их, иначе пришлось бы ликвидировать все дело, -- больше ведь неоткуда
было брать деньги. Кроме того, мое самолюбие как актера и режиссера страдало. Я
же настоял на этом спектакле и продолжал настаивать на нем, когда более
опытные, чем я, люди отговаривали меня от необдуманной затеи. Искусство мстило
за себя, театр учил упрямца и наказывал за самонадеянность. Это был полезный
для меня урок. "Нет! -- думал я, лежа на кровати, с сердцебиением и
одышкой после репетиции. -- Это не искусство! Сальвини мне в отцы годится, но
он не раскисает от спектакля, хотя играет в огромном помещении Большого театра,
а я не могу провести репетиции даже в маленькой комнате. И на нее у меня не
хватает голоса и нервов... Худею, как от серьезной болезни... Как же я буду
играть спектакль! И чорт меня дернул его затеять!.. Нет, совсем не так приятно
играть трагедию, как мне казалось раньше!" |
|||
|
|
|||
