|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
"А я тебя к тете Вере не
пущу! А я тебя к тете Вере не
пущу!" -- назойливо, с тупым упрямством долбил я, не в силах
сопротивляться злой силе, которая несла меня. Чувствуя свое бессилие перед ней,
я стал ее бояться.
"А я тебя к тете Вере не пущу!" --
опять сказал я после паузы и против своей воли, от себя не завися.
Отец стал грозить, а я все громче и настойчивее, точно по инерции, повторял ту
же глупую фразу. Отец постучал пальцем по столу, и я повторил его жест вместе с
надоевшей фразой. Отец встал, я тоже, и опять тот же рефрен. Отец стал почти
кричать (чего с ним никогда не бывало), и я сделал то же, с дрожью в голосе.
Отец сдержался и заговорил мягким голосом. Помню, меня это очень тронуло, и мне
хотелось сдаться. Но, против воли, я повторил в мягком тоне ту же фразу, что
придало ей оттенок издевательства. Отец предупредил, что он поставит меня в
угол. В его же тоне я повторил свою фразу.
"Я тебя оставлю без обеда", -- более строго произнес отец.
"А я тебя к тете Вере не пущу!" -- уже с отчаянием говорил я в тоне
отца.
"Костя, подумай, что ты делаешь!" -- воскликнул отец, бросая на стол
газету.
Внутри меня вспыхнуло недоброе чувство, которое заставило меня швырнуть
салфетку и заорать во все горло:
"А я тебя к тете Вере не пущу!"
"По крайней мере так скорее кончится", -- подумал я.
Отец вспыхнул, губы его задрожали, но тотчас же он сдержался и быстро вышел из
комнаты, бросив страшную фразу:
"Ты -- не мой сын".
Как только я остался один, победителем, -- с меня сразу соскочила вся дурь.
"Папа, прости, я не буду!" -- кричал я ему вслед, обливаясь слезами.
Но отец был далеко и не слышал моего раскаяния.
Все душевные ступени моего тогдашнего детского экстаза я помню как сейчас, и
при воспоминании о них вновь испытываю щемящую боль в сердце.
В другой раз, при такой же вспышке упрямства, я оказался побежденным. Как-то за
обедом я расхвастался и сказал, что не побоюсь вывести Вороного -- злую лошадь
-- из отцовской конюшни.
"Вот и отлично, -- пошутил отец. -- После обеда мы наденем на тебя шубу,
валенки, и ты нам покажешь свою неустрашимость".
"И надену, и выведу", -- упорствовал я.
Братья и сестры заспорили со мной и уверяли, что я трус. В доказательство они
приводили компрометирующие меня факты. Чем более неприятны были для меня
разоблачения, тем упрямее я повторял от конфуза: |
|||
|
|
|||
