|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
За долгое время моей сценической деятельности, начиная с Алексеевского кружка,
скитаний по любительским халтурам и кончая Обществом искусства и литературы и
несколькими годами работы в Московском Художественном театре, я много узнал,
много понял, на многое случайно натолкнулся; я непрерывно искал все нового как
во внутренней актерской работе, так и в режиссерском деле, в принципах внешней
постановки. Я бросался во все стороны, часто забывая важные открытия и ошибочно
увлекаясь случайным и наносным. К описываемому времени у меня накопился, в
результате моего артистического опыта, полный мешок всевозможного материала по
технике искусства. Все это было как бы свалено без разбора, спутано,
перемешано, не систематизировано, а в таком виде трудно пользоваться своими
артистическими богатствами. Надо было навести порядок, разобраться в
накопленном, рассмотреть, оценить и, так сказать, разложить материал по
душевным полкам. То, что оставалось в неотесанном виде, следовало обработать и
заложить, как камни фундамента, в основу своего искусства. То, что от времени
успело износиться, следовало освежить. Без этого дальнейшее движение вперед
становилось невозможным.
В таком состоянии я приехал на лето в Финляндию. Там, во время утренних
прогулок, я уходил к морю и, сидя на скале, мысленно перебирал свое
артистическое прошлое. Прежде всего мне хотелось понять, куда делась былая
радость творчества. Почему раньше я скучал в те дни, когда не играл, а теперь,
напротив, радуюсь, когда меня освобождают от спектаклей? Говорят, что у
профессионалов, при ежедневных выступлениях и частом повторении одних и тех же
ролей, не может быть иначе. Но это объяснение меня не удовлетворяло. Очевидно,
профессионалы, о которых это говорят, мало любят свои роли, свое искусство.
Дузе167, Ермолова, Сальвини куда большее число раз, чем я, сыграли
свои коронные роли. Но это не мешало им совершенствовать их с каждым разом.
Почему же я, чем чаще повторяю свои роли, тем больше иду назад и деревенею? Шаг
за шагом я просматривал прошлое и все яснее и яснее сознавал, что то внутреннее
содержание, которое вкладывалось мною в роли при первом их создании, и та
внешняя форма, в которую эти роли вырождались с течением времени, далеки друг
от друга, как небо и земля. Прежде все шло от красивой, волнующей внутренней
правды. Теперь от нее осталась лишь выветрившаяся скорлупа, труха, сор,
застрявшие в душе и теле от разных случайных причин, не имеющих ничего общего с
подлинным искусством. Вот, например, роль доктора Штокмана. Помню, как раньше,
вначале, играя ее, я легко становился на точку зрения человека с чистыми
помыслами, ищущего в душе других только хорошее, слепого ко всем дурным
чувствам и страстям окружающих его мелких, грязных душонок. Ощущения, вложенные
мною в роль Штокмана, взяты были из живых воспоминаний. На моих глазах
затравили моего друга, честнейшего человека а 1а Штокман, за то, что он по
внутренним убеждениям не мог решиться сделать того, чего от него требовали
высшие мира. В моменты исполнения роли, на сцене -- эти живые воспоминания бессознательно
руководили мной и возбуждали каждый раз к творческой работе. |
|||
|
|
|||
