|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Это было тоже во время моего директорства в Русском музыкальном обществе. В
императорском Большом театре с большой торжественностью праздновали двухсотое
представление "Демона"36. Цвет московского общества
наполнял театр. Парадное освещение, именитые гости в царских ложах, лучшие
певцы даже в самых маленьких ролях. Грандиозная встреча любимца, туш оркестра,
"Слава", пропетая всем хором и солистами. Началась увертюра, открылся
занавес. Спектакль пошел. Кончился первый акт с огромным успехом, с вызовами.
Начался второй. Композитор дирижировал, но нервничал. Львиный его взор не раз
обжигал то одного, то другого исполнителя или оркестранта. Вырывались
нетерпеливые, досадливые движения. В театре говорили:
"Антон Григорьевич не в духе. Чем-то недоволен..."
В момент появления Демона из-под пола, над лежащей на тахте Тамарой, Антон
Григорьевич остановил весь оркестр, весь спектакль и, нервно стуча палочкой о
пульт, с нетерпением восклицал что-то, обращаясь к стоявшим за кулисами:
"Я сто-о-о ра-а-з говорил, что..."
Дальше нельзя было расслышать.
Как оказалось потом, все дело заключалось в рефлекторе, который должен был
освещать Демона не спереди, а сзади.
Наступила гробовая пауза. Заметались по сцене и за кулисами, откуда выглядывали
какие-то головы. Какие-то руки махали кому-то. Бедные артисты, внезапно
лишенные музыки и привычного действия на сцене, стояли потерянные, точно их
всех сразу раздели, и они стыдились своей неприкрытой наготы. Казалось, что
прошел целый час времени. Толпа в зрительном зале, замершая было от смущения,
начала понемногу оправляться, будировать и критиковать. В зале рос гул.
Рубинштейн сидел в спокойной позе,-- почти такой же, какую я видел в гостинице
при первом знакомстве с ним. Когда гул толпы принял неподобающие размеры, он
спокойно, лениво и строго обернулся назад, в ее сторону и постучал палочкой по
пульту. Но это вовсе не значило, что он сдался и хочет продолжать спектакль.
Это был строгий призыв толпы к порядку. В зале зашикали, и водворилось
молчание. Прошло еще не мало времени, пока, наконец, сильный свет ударил в
спину Демона, отчего его фигура стала почти силуэтом и приняла призрачный вид.
Спектакль продолжали.
"Как красиво!" -- пронеслось по зале.
Овации в следующем антракте приняли более скромный характер, -- не потому ли,
что публика обиделась? Но это ровно никак не повлияло на Рубинштейна. Я видел
его за кулисами совершенно спокойного, разговаривающего с кем-то. |
|||
|
|
|||
