|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Знаменитые артистки репетировали в полный тон, а любители шептали роли и
считывали текст по тетрадкам. Правда, это все были люди крайне занятые, не
располагавшие свободным временем. Но какое до этого дело искусству, артистам,
театру!
Впервые я стоял на подмостках рядом с подлинными артистами большого таланта.
Важный момент в моей жизни! Но я робел, конфузился, злился на себя, из
застенчивости говорил, что понимаю, когда на самом деле не схватывал того, что
мне объясняли. Моей главной заботой было не рассердить, не задержать,
запомнить, скопировать, что мне показывали. Все это как раз обратно тому, что
было нужно для подлинного творчества. Но я не умел иначе; не учить же было
меня. Нельзя делать из репетиций уроки драматического искусства, тем более что
еще так недавно я ушел из Театрального училища, от той же Гликерии Николаевны
Федотовой, с которой теперь я встретился в качестве готового артиста.
Из-за любительской неопытности, "мои колки", как говорят актеры, не
держали. Загоришься -- и сейчас же опять потухнешь. От этого и речь, и действия
на сцене то становились энергичнее, -- и тогда голос звучал, слова
произносились ясно и долетали до зрителя; то опять все блекло, -- и тогда я
вянул, начинал шептать, слова комкались, и из зрительного зала мне кричали во
время репетиции: "Громче!"
Конечно, я мог заставить себя говорить громко, действовать энергично, но когда
насилуешь себя, усиливая громкость ради громкости, бодрость ради бодрости, без
внутреннего смысла и побуждения, -- становится еще стыднее на сцене. Такое
состояние не может создать творческого настроения. А рядом со мной -- я видел
-- подлинные артисты всегда были чем-то изнутри заряжены; что-то их держало
неизменно на определенном градусе повышенной энергии и не позволяло ей падать.
Они не могут не говорить громко на сцене, они не могут не быть бодрыми. Пусть у
них скребет на сердце или болит голова, горло, -- они все-таки будут
действовать энергично и говорить громко. Совсем не то у нас -- тогдашних
любителей. Нам нужно было, чтобы кто-то извне нас разгорячил, ободрил,
развеселил. Не мы держали публику в руках, -- напротив, мы сами ждали, что она
возьмет нас в руки, ободрит, приласкает, и тогда, быть может, нам самим
захочется играть.
"В чем же дело?" -- спрашивал я у Федотовой.
"Не знаете, батюшка, с какого конца начинать. А учиться не хочется, --
кольнула меня Федотова, смягчая колкость своим певучим голосом и ласкающей
интонацией. -- Нет тренировки, выдержки, дисциплины. А без этого артисту
невозможно". |
|||
|
|
|||
