Официальный сайт

   Анатолий Руденко  |  Главная  |  Сайт  |  Фан-клуб  |     |    |  Контакты  |  Ссылки  

 
 сделать стартовой
       добавить в избранное   

   <a href="http://anatoly-rudenko.narod.ru" target="_blank"><img src="http://anatoly-rudenko.narod.ru/ban2.gif" width="88" height="31" border="0" alt="Официальный сайт актера Анатолия Руденко"></a>

Во всем этом прослеживается одна постоянная: абсолютное отсутствие серьезных, откровенных отношений. Только в последних эпизодах можно обнаружить чистосердечие (плач, драка и т.д.). Эта девочка, поведение персонажей фильма, все эти душераздира­ющие треволнения, "причуды" неожиданно нахлынувшей романти­ческой любви, всегда такой трогательной, волнующей, — все это движение по пути лицемерия.

¹ Краткое описание типологии "мужчины-кобры" (или иначе — психологии "формы"): мужчины такого типа обладают особой психической грубостью, привлекающей жертву. Сам по себе такой мужчина не опасен (его удар подобен укусу кобры): опасным его делают другие, которые видят его таким. Он вносит ощущение страха, внутренней угрозы, психического насилия, осуществляемого посредством стереотипов. Они способны на господство только при соответству­ющих условиях, обеспеченных социальным "Сверх-Я" в какой-либо его форме. См. А. Менегетти. Проект "Человек". Указ. соч.

177

Фильм показывает нам "безоблачное" детство: чем более невин­ным выглядит детство, тем интенсивнее в нем происходит инкуба­ция извращения, направленного против человеческой души, ума и жизни, против подлинного желания быть, чувствовать себя хоро­шо, любить самих себя и изнутри себя постигать меру любви к другим.

Ключевым эпизодом всего фильма является момент, когда свя­щенник берет девочку за руку, а старая владелица поместья за этим наблюдает.

Этот миг говорит о том, что старая история повторится вновь: "И я девочкой была влюблена в одного священника, который затем стал кардиналом". Да и мать этой девочки тоже родила своего пер­вого ребенка от "священника". Не следует рассматривать фигуру священника исключительно в религиозном контексте. Неважно, во что он одет: прежде всего, он — человек, который ради поддержа­ния собственной роли постоянно предает жизнь. Он призывает жизнь, подпускает ее к себе, но затем подавляет ее.

Итак, эпицентром всего фильма является то мгновение, когда старая женщина распознает и семантически усиливает ту игру, ко­торая отравила и превратила в ад весь ее внутренний мир. Она как будто бы говорит: "Я проклята, так пусть же мое проклятие падет и на других!".

С этого момента все повторяется, превращаясь в кровавую, бес­пощадную борьбу между старухой и священником.

Священник ужасен, когда говорит: "Я принадлежу Богу; я преж­де всего священник, абсолютно и навсегда". Нет, он говорит вовсе не о боге-творце человечества: в его словах — лишь бог-роль, сим­вол непрекращающегося отчуждения.