|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
– Но ведь мы же
чувствовали, переживали! – говорили ученики. – Каждый человек в
каждый момент своей жизни неизбежно что-нибудь чувствует, переживает, – отвечал
Торцов. – Если бы он ничего не чувствовал и не переживал, то был бы не живой
человек, а мертвец. Ведь только мертвые ничего не чувствуют. Весь вопрос в том,
что именно вы «чувствовали» и «переживали» сейчас на сцене, в момент
творчества. Давайте же
разбираться и сравнивать то, что было раньше, с тем, что вы делали сегодня, при
повторении этюда. Не подлежит
сомнению – все мизансцены, переходы, внешние действия, их последовательность,
мельчайшие подробности группировок сохранены с изумительной точностью.
Посмотрите хотя бы на эту наваленную мебель, которой забаррикадирована дверь.
Можно подумать, что у вас снята фотография или зарисован план размещения вещей,
и вы по этому плану снова складывали ту же баррикаду. Таким образом, вся
внешняя, фактическая сторона этюда повторена с точностью, достойной удивления,
свидетельствующей о том, что вы обладаете острой памятью на мизансцену, на
группировки, на физическое действие, движение, переходы и прочее. Так обстоит
дело с внешней стороны. Но разве так уж важно, как вы стояли, как вы
группировались? Мне, зрителю, гораздо интереснее узнать, как вы внутренне
действовали, что вы чувствовали. Ведь ваши собственные переживания, взятые из
действительности и перенесенные в роль, создают ее жизнь на сцене. Этих-то
ваших чувствований вы мне и не дали. Внешнее действие, мизансцены, группы, не
оправданные изнутри, формальны, сухи и не нужны нам на подмостках. Вот в
этом-то и заключается разница между сегодняшним и прошлым исполнением этюда. В первый раз, когда
я ввел предположение о сумасшествии непрошеного посетителя, все, как один
человек, сосредоточились, задумались над важным вопросом самоспасения. Все
оценивали создавшиеся обстоятельства и, только оценив их, начали действовать.
Это был логически верный подход, подлинное переживание и его воплощение.
Сегодня, напротив, вы обрадовались любимой игре и сразу, не задумавшись, не
оценив предлагаемых обстоятельств, принялись копировать известные уже вам внешние
действия предыдущего раза. Это неправильно. В первый раз – гробовое молчание,
сегодня – веселье и возбуждение. Все бросились готовить вещи: Вельяминова –
подушки, Вьюнцов – абажур, Названов – альбом вместо пепельницы. – Бутафор забыл
поставить ее, – оправдывался я. – А в первый раз
разве вы запаслись ею заблаговременно? Разве вы знали, что Вьюнцов закричит и
напугает вас?.. – иронизировал Аркадий Николаевич. – Странно! Как вы могли
предвидеть сегодня, что вам понадобится альбом?! Казалось бы, что он должен был
случайно попасть вам под руку. Как жаль, что эта или другие случайности не
повторились сегодня! А вот и еще одна подробность: в первый раз вы все время,
не отрываясь, упорно смотрели на дверь, за которой был воображаемый
сумасшедший. А сегодня вы заняты были не им, а нами, то есть вашими зрителями:
Иваном Платоновичем и мною. Вам было интересно знать, какое впечатление
произведет на нас ваша игра. Вместо того чтобы прятаться от сумасшедшего, вы
показывали себя нам. |
|||
|
|
|||
