|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Так, раз и
навсегда, выработалась общеактерская речь, особая манера докладывать роль с
заранее рассчитанными эффектами, особая сценическая походка, картинность поз и
жестов. Готовые механические приемы игры легко воспроизводятся тренированными
актерскими мышцами ремесленников, входят в привычку и становятся их второй
натурой, которая заменяет на подмостках человеческую природу. Эта раз и навсегда
зафиксированная маска чувств скоро изнашивается, теряет свой ничтожный намек на
жизнь, и превращается в простой механический актерский штамп, трюк или условный
внешний знак. Длинный ряд таких штампов, раз и навсегда установленных для
передачи каждой роли, образует актерский изобразительный обряд, или ритуал,
который сопровождает условный доклад текста пьесы. Всеми этими внешними
приемами игры актеры ремесленного толка хотят заменить живое, подлинное,
внутреннее переживание и творчество. Но ничто не сравнится с истинным чувством,
а оно не поддается передаче механическими приемами ремесла. Некоторые из этих
штампов еще обладают какой-то театральной эффектностью, подавляющее же
большинство их оскорбляет дурным вкусом и удивляет узостью понимания
человеческого чувства, прямолинейностью отношения к нему или просто глупостью. Но время и вековая
привычка делают даже уродливое или бессмысленное близким и родным (так,
например, узаконенные временем ужимки опереточных комиков и молодящейся
комической старухи или самораспахивающиеся двери театрального павильона при
выходе или уходе гастролера и героя пьесы считаются некоторым «вполне
нормальными явлениями в театре»). Вот почему даже
противоестественные штампы вошли в ремесло и включены теперь в ритуал
актерского обряда; иные штампы так выродились, что не сразу доберешься до их
происхождения. Актерский прием, потерявший всякую внутреннюю суть, его
породившую, становиться простой сценической условностью, ничего общего не
имеющей с подлинной жизнью, и потому он искажает человеческую природу артиста.
Такими условными штампами полон балет, опера и особенно ложноклассическая
трагедия, в которой хотят однажды и навсегда установленными ремесленными
приемами передать самые сложные и возвышенные переживания героев (например,
красивость, утрированная пластичность, «вырывание» сердца из груди в моменты
отчаяния, потрясание рук при мести и воздевание их при мольбе). По уверению
ремесленника, задача такой общеактерской речи и пластики (например, звуковая
слащавость в лирических местах, скучный монотон при передаче эпической поэзии,
зычная актерская речь при выражении ненависти, фальшивые слезы в голосе при
изображении горя) заключается якобы в том, чтобы облагородить голос, дикцию и
движения актеров, сделать их красивыми, усилив их сценическую эффектность и
образную выразительность. Но, к сожалению, благородство не всегда понимается
правильно, представление о красоте растяжимо, а выразительность нередко
подсказывается дурным вкусом, которого на свете гораздо больше, чем хорошего.
Вот почему вместо благородства создалась напыщенность, вместо красоты –
красивость, а вместо выразительности – театральная эффектность. И в самом деле,
начиная с условной речи, дикции и кончая походкой актера и его жестом, – все
служит крикливой стороне театра, недостаточно скромной для того, чтобы быть
художественной. |
|||
|
|
|||
