|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Чувствуя такую атмосферу, Яго задумал план интриги в гораздо более крупном
масштабе, чем обыкновенно изображается на сцене. Дело не в том только, чтобы
поссорить между собой двух офицеров, вставших ему на пути. Задача более крупная
-- сделать их виновниками нового восстания острова. Яго знает, что довольно
искры для того, чтобы вспыхнул бунт. Простую драку двух пьяных он раздувает в
событие, бегая сам и посылая Родриго кричать по улицам о том, что случилось. И
он добился своего. Толпы вновь восставших кипрян уже крадутся по двум
сходящимся на авансцене улицам к веселому дому, чтобы ринуться на недавних
победителей и уничтожить их. Ятаганы, кривые сабли, палки торчат и блестят над
головами турок. Венецианцы выстроились на авансцене -- спинами к зрителю -- в
ожидании нападения. Наконец обе подкрадывающиеся толпы бросились с обеих сторон
на венецианцев, и начался бой, в самую гущу которого ворвался бесстрашный
Отелло, с огромным широким мечом, которым он точно рассекал толпу. Вот здесь, в
самом горниле смерти, можно было оценить его боевые способности и отвагу. Можно
оценить и сатанинский замысел Яго.
Не мудрено, что проступок Кассио, вызвавший такие катастрофические последствия,
показался Отелло огромным. Понятно, что и суд над ним был строгим, наказание --
суровым. Теперь завязка пьесы подготовлена режиссером в широком масштабе. Он,
пока мог, помогал актеру своей постановкой.
Начиная с третьего акта никакой режиссерский трюк невозможен. Тут дело в
актере, на которого и падает вся ответственность. Однако, если у меня не хватило
простой выдержки и внутренней разработки рисунка для трагической сцены третьего
акта "Акосты", где надо было показать внутреннюю борьбу убеждения с
чувством, философа с любовником, то откуда же мне было взять гораздо более
трудную технику для Отелло, где все построено на математической постепенности в
развитии чувства ревности, начиная с спокойного состояния, через едва заметное
зарождение и развитие страсти до самых вершин ее. Шутка сказать -- провести
нарастающую линию ревности от детской доверчивости Отелло в первом акте -- к
моменту первого сомнения и зарождения самой страсти, и далее вести ее с
неумолимой последовательностью по всем ступеням развития до ее апогея, т. е. до
звериного безумия. А после, когда невинность жертвы стала несомненной, сбросить
чувство с вершины вниз, в пропасть отчаяния, в пекло раскаяния. Все это я,
глупец, надеялся провести с помощью одной интуиции. Конечно, кроме безумного
напряжения, душевного и физического истощения, выжимания из себя трагического
чувства, я ничего не мог добиться. В бессильных потугах я потерял даже то
малое, что добыл в других ролях, чем я как будто начал владеть со времен
"Горькой судьбины". Не было ни выдержки, ни сдерживания темперамента,
ни распределения красок, -- одна лишь потуга мышц, надрывание голоса, всего
организма, выставленные во всех направлениях душевные буфера для самозащиты от
непосильных задач, которые я сам себе поставил в связи с впечатлением от
Сальвини и требованиями, выросшими из них. |
|||
|
|
|||
