|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
О! Если б были артисты, способные выполнить такую простую мизансцену: стояние у
суфлерской будки. Как это упростило бы театральное дело. Но... таких артистов
не существует на свете. Я следил за величайшими артистами, чтобы выяснить себе,
сколько минут они одни, стоя перед рампой на авансцене, без всякой посторонней
помощи, могут удерживать на себе внимание толпы. При этом я также следил,
насколько разнообразны их позы, движения и мимика. Опыт показал мне, что
максимум их способности одному безостановочно держать внимание тысячной толпы
при сильной захватывающей сцене равен семи
минутам (это огромно!). Минимум -- при обыкновенной тихой сцене -- одна минута (это тоже много!). А далее им
уже не хватает разнообразия выразительных средств, им приходится повторяться,
отчего внимание ослабевает, вплоть до следующего перелома, вызывающего новые
приемы воплощения и новый приступ внимания зрителей.
Заметьте, -- это у гениев! А что же у простых актеров с их доморощенными
приемами игры, с плоским малоподвижным лицом, с руками, которые не гнутся, с
телом, которое коченеет от напряжения, с ногами, которые не стоят, а топчутся
на месте! Долго ли они могут владеть вниманием зрителя? А ведь это именно они
больше всего любят стоять на авансцене с ничего не выражающим лицом и телом,
выставленным напоказ. Это они стараются всегда держаться поближе к суфлеру. И
они имеют претензию заполнить собою всю сцену, держать на себе все время
внимание всей театральной толпы? Но им это никогда не удается. Вот почему они
так нервничают, вертятся вьюном,
боясь, что публика соскучится. Они, более чем кто-либо, должны поклониться
режиссеру, художнику и просить, чтобы для них был заготовлен конструктором
удобный пол, который помог бы им, с помощью мизансцены и группировки, передать
те душевные тонкости роли, которые они не могут передать своими доморощенными
средствами. Скульптурные предметы помогли бы им если не вполне выявить чувства
роли во всех положениях, то по крайней мере пластически передать намеченный
внутренний рисунок, а удачная мизансцена и группировка создала бы
соответствующую атмосферу. Какое дело мне, актеру, что за моей спиной висит
задник кисти великого живописца! Я его не вижу, он меня не воодушевляет, он мне
не помогает. Напротив, он меня только обязывает быть таким же гениальным, как и
тот фон, на котором я стою и которого я не вижу. Часто этот чудесный красочный
фон мне даже мешает, так как мы не сговорились с художником и, в большинстве
случаев, тянем в разные стороны. Дайте мне лучше одно стильное кресло, вокруг
которого я найду бесконечное количество поз и движений для выражения своего
чувства; дайте мне камень, на который я мог бы сесть и мечтать, или лежать в
отчаянии, или стоять высоко, чтобы быть ближе к небесам. Эти осязаемые и
видимые нами на сцене предметы, возбуждающие нас художественно своей красотой,
нужны и важны нам, артистам, на подмостках куда больше красочных полотен,
которых мы не видим. Скульптурные вещи живут с нами, а мы -- с ними, тогда как
живописные полотна, висящие сзади, живут врозь с нами. |
|||
|
|
|||
