|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Трудно было бы создавать на сцене внутреннюю правду, правду чувств и
переживания, среди внешней навязчивой и грубой театральной лжи.
Чехов с искусством истинного мастера умеет убивать и внешнюю и внутреннюю
сценическую ложь красивой, художественной, подлинной правдой. При этом он очень
разборчив в своей любви к правде. Ему нужны не банальные каждодневные
переживания, зарождающиеся на поверхности души, не те слишком знакомые нам,
заношенные ощущения, которые перестали даже замечаться нами и совершенно
потеряли остроту. Чехов ищет свою правду в самых интимных настроениях, в самых
сокровенных закоулках души. Эта правда волнует своей неожиданностью,
таинственной связью с забытым прошлым, с необъяснимым предчувствием будущего,
особой логикой жизни, в которой, кажется, нет здравого смысла, которая точно
глумится и зло шутит над людьми, ставит их в тупик или смешит.
Все эти часто не передаваемые словами настроения, предчувствия, намеки, ароматы
и тени чувств исходят из глубины нашей души, соприкасаются там с нашими
большими переживаниями -- религиозными ощущениями, общественной совестью, высшим
чувством правды и справедливости, пытливым устремлением нашего разума в тайны
бытия. Эта область точно пропитана взрывчатыми веществами, и лишь только
какое-нибудь наше впечатление или воспоминание, как искра, коснется этой
глубины, душа наша вспыхивает и загорается живыми чувствами.
К тому же все эти тончайшие ощущения души проникнуты у Чехова неувядающей
поэзией русской жизни. Они бесконечно близки и милы нам, неотразимо обаятельны,
и оттого, при встрече с ними, так охотно отдаешься их воздействию. И тогда уже
нет возможности не зажить ими.
Чтобы играть Чехова, надо, прежде всего, докопаться до его золотоносной руды,
отдаться во власть отличающему его чувству правды, чарам его обаяния, поверить
всему,-- и тогда, вместе с поэтом, идти по душевной линии его произведения к
потайным дверям собственного художественного сверхсознания. Там, в этих
таинственных душевных мастерских, создается "чеховское настроение" --
тот сосуд, в котором хранятся все невидимые, часто не поддающиеся осознанию богатства
и ценности чеховской души.
Но техника этой сложной внутренней работы и пути к творческому сверхсознанию --
разнообразны. Мы оба, т. е. В. И. Немирович-Данченко и я, подходили к Чехову и
зарытому в его произведениях духовному кладу каждый своим самостоятельным
путем: Владимир Иванович -- своим, художественно-литературным, писательским, я
-- своим, изобразительным, свойственным моей артистической специальности.
Вначале это различие путей и подходов к пьесе мешало нам. Мы вдавались в
продолжительные споры, переходя от частного к принципиальному, от роли к пьесе
и искусству вообще. Дело доходило до ссор, но они были художественного и
артистического происхождения и потому были неопасны. Напротив, они были
благотворны, так как учили нас углубляться сознанием в самую сущность
искусства. Что же касается разграничения наших подходов и разделения наших сил
в работе театра на роли литературную и сценическую, то вскоре все это исчезло:
мы убедились, что нельзя отделить форму от
содержания, литературную,
психологическую или общественную сторону произведения от тех образов, мизансцен
и вещественного оформления, которые в своей совокупности создавали
художественность постановки. |
|||
|
|
|||
