|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
"La voix, la voix et encore la voix!" (Голос, голос и еще голос!)
Сколько новых возможностей откроет нам музыкальная звучная речь для выявления
внутренней жизни на сцене! Только тогда мы поймем, как мы смешны теперь своими
доморощенными средствами и приемами речи с пятью-шестью нотами голосового
регистра. Что можно выразить на этих пяти стучащих нотах? А ведь ими мы хотим
передать сложные чувства. Это все равно, что попытаться на балалайке передавать
Девятую симфонию Бетховена.
Музыка помогла мне разрешить многие из мучивших меня тогда недоумений; она
убедила меня в том, что актер должен уметь говорить.
Не странно ли: надо было прожить почти шесть десятков лет, чтобы понять, т. е.
почувствовать всем своим существом, эту простую и всем известную истину,
которой не знает огромное большинство актеров.
Революция
Но вот, в 1917 году грянула Февральская революция, а за ней и Октябрьская.
Театр получил новую миссию: он должен был открыть свои двери для самых широких
слоев зрителей, для тех миллионов людей, которые до того времени не имели
возможности пользоваться культурными удовольствиями. Подобно тому как в пьесе
Андреева "Анатэма" толпы народа стекались с требованием хлеба у
доброго Лейзера, а тот приходил в ужас, не чувствуя себя в силах, несмотря на
свое богатство, накормить миллионы людей, так мы очутились в беспомощном
состоянии при виде нахлынувшей на театр громады. Но сердце билось тревожно и
радостно при сознания огромной по важности миссии, выпавшей на нашу долю.
Вначале делались пробы того, как отнесется новый зритель к нашему репертуару,
писанному не для народа. Существует мнение, что для крестьянина надо играть
непременно пьесы из его жизни, приспособленные к его мировоззрению, для рабочих
-- пьесы их быта и круга. Это неверно. Крестьянин, смотря пьесу из своего быта,
обыкновенно заявляет, что эта жизнь ему и дома надоела, что он на нее
достаточно насмотрелся и что ему несравненно интереснее смотреть, как живут
другие люди, видеть более красивую жизнь.
Первое время после революции публика в театре была смешанная: богатая и бедная,
интеллигентная и неинтеллигентная. Учителя, студенты, курсистки, извозчики,
дворники, мелкие служащие разных учреждений, метельщики, шоферы, кондуктора,
рабочие, горничные, военные. Раз или два в неделю мы играли свой обычный
репертуар в огромном здании Солодовниковского театра, перетаскивая туда свою
обстановку и декорации. Естественно, что обстановка спектакля, рассчитанная на
интимный театр, теряет в большом и неуютном помещении. Тем не менее наши
спектакли проходили при переполненном зале, при напряженном внимании зрителя,
при гробовом молчании присутствующих и шумных овациях по окончании спектакля.
Русский человек, как никто другой, заражен страстью к зрелищам. И чем более оно
волнует и захватывает душу, тем оно для него привлекательнее. Драму, где можно
поплакать, пофилософствовать о жизни, послушать умные слова, простой русский
зритель любит больше, чем разухабистый водевиль, после которого уйдешь из
театра с пустой душой. Сущность пьес нашего репертуара бессознательно
воспринималась новым зрителем. Правда, некоторые места почему-то не доходили,
не вызывали обычных откликов и смеха залы, но зато другие совершенно неожиданно
для нас принимались новой публикой, и ее смех подсказывал актеру скрытый под
текстом комизм, который почему-то ускользал от нас раньше. |
|||
|
|
|||
