|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Ночью я проснулся,
вспомнил зрительно запечатлевшуюся картину, еще сильнее содрогнулся, и мне
стало страшно жить. В воспоминаниях катастрофа показалась мне ужасней, чем в
действительности, быть может, потому, что была ночь, а в темноте все кажется
страшнее. Но я приписал свое состояние эмоциональной памяти, усиливающей
впечатление. Я даже обрадовался своему страху, как доказательству присутствия
во мне хорошей памяти на чувствования. Через день или два
после описанного случая я опять проходил по Арбату мимо места катастрофы и
невольно задержался, задумавшись о том, что было здесь недавно. Страшное –
прошло все, лишь одной человеческой жизнью меньше. Метельщица спокойно мела
улицу, точно заметая последние следы катастрофы, вагоны трамвая весело
пробегали по роковому месту, облитому человеческой кровью. Сегодня вагоны не
скалились и не шипели, как тогда, а, напротив, бодро позванивали, чтобы веселее
было катиться. В связи с моими
мыслями о бренности жизни воспоминание о недавней ужасной катастрофе
переродилось. То, что было грубонатуралистично – вывалившаяся челюсть,
отрезанные руки, часть ноги, приподнятый палец, игра детей с кровавыми лужами,
– хоть и потрясало меня сегодня не меньше, чем тогда, но потрясало совсем
иначе. Брезгливое чувство исчезло, и вместо него явилось возмущение. Я так
определил бы эволюцию, происшедшую в моей душе и в памяти: в день катастрофы я
мог бы, под впечатлением виденного, написать острую газетную хронику уличного
репортера, а в тот день, о котором идет речь, я способен был бы сочинить
горячий фельетон против жестокости. Запомнившаяся
картина катастрофы волнует меня уже не натуралистическими подробностями, а
жалостью, нежностью к погибшему. Сегодня мне с особой теплотой вспоминается
лицо той женщины, которая горько плакала. Удивительно, какое
большое влияние оказывает время на эволюцию наших эмоциональных воспоминаний. Сегодня утром, то
есть через неделю после катастрофы, идя в школу, я опять прошел мимо рокового
места и вспомнил то, что здесь произошло. Вспомнился белый, такой же, как
сегодня, снег. Это – жизнь. Распростертая, тянущаяся куда-то черная фигура. Это
– смерть. Струящаяся кровь. Это – исходящие из человека страсти. Кругом, как
яркий контраст, опять были небо, солнце, свет, природа. Это – вечность.
Пробегающие мимо переполненные вагоны трамвая казались мне проходящими
человеческими поколениями, направляющимися в вечность. И вся картина, еще
недавно представлявшаяся отвратительной, потом жестокой, теперь стала
величественной. Если в первый день мне хотелось написать газетную хронику, если
потом меня тянуло на фельетон философского характера, то сегодня я склонен к
поэзии, к стихам, к торжественной лирике. |
|||
|
|
|||
