|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
– Но ведь это же
ужасно трудно и сложно! – волновался я. – Да. Сам Коклен
признает это. Он говорит: «Актер не живет, а играет. Он остается холоден к
предмету своей игры, но искусство его должно быть совершенно». И действительно,
– добавил Торцов, – искусство представления требует совершенства для того,
чтобы оставаться искусством. – Так не проще ли
довериться природе, естественному творчеству и подлинному переживанию? –
допытывался я. – На это Коклен
самоуверенно заявляет: «Искусство не реальная жизнь и даже не ее отражение.
Искусство – само творец. Оно создает свою собственную жизнь, вне времени и
пространства, прекрасную своей отвлеченностью». Конечно, мы не можем
согласиться с таким самонадеянным вызовом единственной, совершенной и
недосягаемой художнице – творческой природе. – Неужели же они в
самом деле верят, что их техника сильнее самой природы? Какое заблуждение! – не
мог я успокоиться. – Они верят в то,
что создают на сцене свою, лучшую жизнь. Не ту реальную, человеческую, какую мы
знаем в действительности, а иную – исправленную для сцены. Вот почему артисты представления
переживают всякую роль правильно, по-человечески лишь вначале, в
подготовительном периоде работы, но в самый момент творчества, на сцене, они
переходят на условное переживание. При этом для оправдания его они приводят
такие доводы: театр и его представления условны, а сцена слишком бедна
средствами, чтоб дать иллюзию настоящей жизни; поэтому театр не только не
должен избегать условностей, но должен их любить. Такое творчество
красиво, но не глубоко, оно более эффектно, чем сильно; в нем форма интереснее
содержания; оно больше действует на слух и зрение, чем на душу, и потому оно
скорее восхищает, чем потрясает. Правда, и в этом
искусстве можно добиться больших впечатлений. Они захватывают, пока их
воспринимаешь, о них хранишь красивые воспоминания, но это не те впечатления,
которые греют душу и глубоко западают в нее. Воздействие такого искусства
остро, но непродолжительно. Ему больше удивляешься, чем веришь. Поэтому не все
ему доступно. То, что должно поражать неожиданностью и сценической красотой,
или то, что требует картинного пафоса, – в средствах этого искусства. Но для
выражения глубоких страстей его средства или слишком пышны, или слишком
поверхностны. Тонкость и глубина человеческого чувства не поддаются техническим
приемам. Они нуждаются в непосредственной помощи самой природы в момент
естественного переживания и его воплощения. Тем не менее, представление роли,
подсказанное процессом подлинного переживания, следует признать творчеством,
искусством. |
|||
|
|
|||
