|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Мне представились
какие-то строгие люди. Они проверяли книги, документы и кассу. Меня спрашивали,
а я не знал, что отвечать, и путался. Упрямство отчаяния мешало чистосердечно
признаться в своей оплошности. Потом писали
роковую для меня резолюцию. Шептались кучками по углам. Я стоял один, в
стороне, оплеванный. Потом – допрос, суд, увольнение со службы, опись
имущества, изгнание из квартиры. – Смотрите,
Названов ничего не делает, а мы чувствуем, что внутри у него все бурлит! –
шептал Торцов ученикам. В этот момент у
меня закружилась голова. Я потерял себя в роли и не понимал, где – я и где –
изображаемое мною лицо. Руки перестали крутить веревку, и я замер, не зная, что
предпринять. Не помню, что было
дальше. Помню только, что мне стало приятно и легко выполнять всякие экспромты.
То я решал ехать в
прокуратуру и бросался в переднюю, то я искал по всём шкафам оправдательные
документы, и прочее и прочее, чего я сам не помнил и что узнал после, из
рассказа смотревших. Во мне, как в сказке, произошло чудодейственное
превращение. Прежде я жил жизнью этюда только ощупью, не до конца понимая то,
что совершается в нем, в себе самом. Теперь же у меня точно открылись «глаза
моей души», и я понял все до конца. Каждая мелочь на сцене и в роли получила
для меня другое значение. Я познал чувства, представления, суждения, видения
как самой роли, так и свои собственные. Казалось, что я играл новую пьесу. – Это означает, что
вы находите себя в роли и роль в себе, – сказал Торцов, когда я объяснил ему
свое состояние. Прежде я по-другому
видел, слышал, понимал. Тогда было «правдоподобие чувства», а теперь явилась
«истина страстей». Прежде была простота бедной фантазии, теперь же – простота
богатой фантазии. Прежде моя свобода на сцене была определена точными
границами, намеченными условностями, теперь же моя свобода стала вольной,
дерзкой. Я чувствую, что
отныне мое творчество в этюде «сжигания» будет совершаться каждый раз
по-разному, при каждом повторении его. – Не правда ли,
ведь это то, ради чего стоит жить и стать артистом? – Это вдохновение? – Не знаю. Спросите
у психологов. Наука – не моя специальность. Я практик и могу только объяснить,
как я сам ощущаю в себе творческую работу в такие моменты. – Как же вы ее
ощущаете? – спрашивали ученики: – Я с удовольствием
вам расскажу, но только не сегодня, так как надо кончать класс. Вас ждут другие
уроки. …………………19……г. Аркадий Николаевич
не забыл своего обещания и начал урок следующими словами: – Давно, на одной
из вечеринок у знакомых, мне проделали шуточную «операцию». Принесли большие
столы: один с якобы хирургическими инструментами, другой – пустой –
«операционный». Устлали пол простынями, принесли бинты, тазы, посуду. «Доктора»
надели халаты, а я – рубашку. Меня понесли на «операционный» стол, «наложили
повязку» или, попросту говоря, завязали глаза. Больше всего смущало то, что
«доктора» обращались со мною утрированно нежно, как с тяжело больным, и что они
по-серьезному, по-деловому относились к шутке и ко всему происходившему вокруг.
|
|||
|
|
|||
