жесты, гримасы, движения тела и соответствующую му­зыку, имеет все, что имеет слово, более того, она владеет и самим словом. Ритмические повторения слогов, особые модуляции голоса, скрывающие точный смысл слова, об­рушивают на мозг огромное количество образов, вызывая более или менее сильное гипнотическое состояние и что-то похожее на органические изменения в восприятии и сознании, что дает возможность извлечь из литератур­ной поэзии ту немотивированность (gratuite), которая ей бывает свойственна. Вот к этой немотивированности и стягиваются все проблемы театра.

Театр Жестокости (Второй Манифест)¹⁵⁸

Признавая или не признавая этого, сознательно или бессознательно, но, в сущности, именно поэтическую, трансцендентальную сторону жизни ищет публика в люб­ви, в преступлении, в наркотиках, в войне и в бунте.

Театр Жестокости создан, чтобы вывести на сцену страстную, содрогающуюся жизнь, и «жестокость», от ко­торой он отталкивается, следует понимать как безуслов­ную строгость и крайнюю концентрацию всех сцениче­ских средств.

Такая жестокость может стать, когда надо, кровавой, но не всегда,— ее даже можно сравнить с жесткой нрав­ственной чистотой, которая не боится заплатить за жизнь сколько надо.

1. Относительно содержания,

то есть выбранных тем и сюжетов: Театр Жестокости бу­дет отбирать сюжеты и темы, отвечающие тревоге и бес­покойству нашего времени.

Он не собирается отдавать кинематографу вопросы толкования Мифов о человеке и современной жизни. Он будет делать это по-своему, то есть вопреки экономиче­скому и утилитарно-техническому развитию мира, он оживит интерес к большим тревогам и большим глубоким страстям, которые в современном театре скрыты под на­ружным блеском псевдоцивилизованного человека.

[213]

Это будут космические, универсальные темы, взятые из самых древних текстов мексиканской, индийской, иудейский, иранской и прочих космогонических систем.

Отказываясь от человека психологического с его рез­ко очерченными чувствами и характером, театр обратит­ся к человеку тотальному, но не к человеку социальному и законопослушному, сущность которого искажена рели­гией и наставлениями.

Он увидит в человеке не только лицевую, но и обрат­ную сторону духовной деятельности; воображение и меч­ты войдут туда наравне с реальной жизнью.

Кроме того, большие социальные перевороты, столк­новения рас и народов, силы природы, игра случая, магне­тизм неизбежности найдут там свое отображение или косвенно — в возбужденных жестах персонажей, вырос­ших до размеров мифических богов, героев и чудовищ, или же прямо — в формах материально ощутимых прояв­лений, достигнутых с помощью новых научных методов.

Предыдущая Следующая