|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Теперь я могу наполнить свои легкие шумом водопада (un bruit de cataracte)4, вторжение которого
разрушило бы мои легкие, если бы крик, испускаемый мною, не был бы сном. Сосредоточиваюсь на двух точках пустоты в животе и после, без
прохода через легкие, сосредоточиваюсь на двух точках немного выше крестца; они зародили во мне
образ этого крика, армейского на войне, этого ужасного подземного крика5. Для этого крика нужно, чтобы я падал. В пьяном ледяном шуме крик сраженного воина разрушает
разбитые стены, проходя сквозь них. Я падаю. Я
падаю, но мне не страшно. Я превращаю свой страх в шум ярости, в торжественный рев. СРЕДНЕЕ. Женское. Мужское. Среднее было тяжелым и зафиксированным. Женское громогласно и
ужасно, как лай невероятно большой сторожевой собаки, приземисто, как пещерные
колонны, сжато, как воздух, наполняющий гигантские своды подземелья. Я кричу во сне, но я знаю, что я вижу сон, и на ДВУХ КОНЦАХ СНА я заставляю царить мою волю. Я перевожу крик в костяной остов, в каверны моей грудной
клетки, которая в оцепеневших глазах моего сознания приобретает чрезмерную
величину. Но чтобы
кричать этим пораженным криком, нужно, чтобы я падал. [237] Я падаю в подземелье и не поднимаюсь, я не поднимаюсь
больше. Никогда больше — в
Мужское. Я говорю: Мужское становится ничем. Оно сохраняет силу, но
оно замыкает меня в силе. А для внешнего мира —
это шлепок, воздушная личинка, серный шарик, который взрывается в воде. Это
мужское, вздох закрытого рта и момент, когда рот закрывается. Когда весь воздух вышел в крик и когда ничего больше не
остается для лица. Лицо женское и закрытое становится безучастным именно от
этого страшного рева большой сторожевой собаки. И именно здесь начинаются водопады (les cataractes). Этот крик, только что испущенный, является сном. Но сном, который съедает сон. Я, конечно же, в подземелье, я дышу, приноравливая вдохи, и — о чудо —
я актер6. Воздух вокруг меня необъятный, но застойный, ибо со всех
сторон пещера (la caverne) обнесена стеной. Я имитирую сраженного воина, упавшего в полном одиночестве в
пещерах земли и кричащего страхом поражения. Итак, крик, который я только что испустил, вызывает сначала
зону молчания (un trou de silence)7, молчания, втягивающего
вовнутрь. Потом — шум водопада (le bruit d'une cataracte), шум воды,
это закономерно, ибо шум связан с театром. Именно так в каждом истинном театре
действует хорошо воспринятый ритм. ТЕАТР СЕРАФЕНА: Это
означает, что снова есть магия жизни.
Это означает, что воздух подземелья, опьяненный, как воюющая армия, течет
обратно из моего закрытого рта в мои большие открытые ноздри, в ужасном
воинственном шуме8. |
|||
|
|
|||
