|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Эти символы — знаки зрелых сил, до сих пор содержавшихся
в рабстве и не находящих себе места в реальной жизни. Они ослепительно
сверкают в немыслимых образах, дающих право на существование поступкам, по природе
своей враждебным жизни общества. Настоящая
театральная пьеса будит спящие чувства, она высвобождает угнетенное
бессознательное, толкает к какому-то скрытому бунту, который, кстати, сохраняет
свою ценность только до тех пор, пока остается скрытым и внушает собравшейся
публике героическое и трудное состояние духа. Вот почему в
«Аннабелле» Форда39,
с самого момента поднятия занавеса, мы, к своему большому удивлению, видим
существо, дерзко бросившееся в кровосмесительную акцию протеста,— существо, напрягающее всю свою сознательную
юную силу, чтобы провозгласить и оправдать эту акцию. Оно ни
минуты не колеблется, ни минуты не сомневается и этим показывает, сколь мало
значат все преграды, которые могут возникнуть у него на пути. Оно преступно, но
сохраняет геройство, оно исполнено героизма, но с дерзостью и вызовом. Все
толкает его в одном направлении и воспламеняет душу, нет для него ни земли, ни
неба — только сила его судорожной
страсти, на которую не может не ответить тоже мятежная и тоже героическая страсть
Аннабеллы. «Я плачу,— говорит она,—
но не от угрызений совести, а от страха, что не смогу утолить свою страсть»40. Оба героя фальшивы,
лицемерны, лживы во имя своей нечеловеческой страсти, которую законы
ограничивают и стесняют, но которую они смогут поставить выше законов. [118] Месть за
месть и преступление за преступление. Там, где мы видим, что им угрожают, что
они загнаны и потеряны, там, где мы готовы оплакать их как жертвы, они вдруг
показывают себя готовыми воздать судьбе ударом за удар и угрозой за угрозу. Мы идем с
ними от эксцесса к эксцессу, от протеста к протесту. Аннабеллу поймали, она
уличена в адюльтере, в инцесте, ее топтали ногами, оскорбляли, таскали за
волосы,— и велико наше изумление, когда
мы видим, что она не ищет отговорок, она еще издевается над своим палачом и
поет, вся во власти какого-то упрямого героизма. От этого абсолютного бунта,
этой неукротимой беспримерной любви у нас, зрителей, перехватывает горло, и мы
со страхом думаем о том, что эту страсть ничто уже не в силах остановить. Если хотите
пример абсолютной свободы бунта, то «Аннабелла» Форда может быть для нас таким
поэтическим примером, связанным с идеей абсолютной опасности. И когда мы
думаем, что дошли до предела ужаса, крови, попранных законов, поэзии, наконец,
которая освящает бунт, нам приходится идти дальше, подчиняясь головокружительному
вихрю, который ничто не в силах остановить. Но в конце концов, скажем мы себе,
только месть и смерть ожидают столь дерзкое и столь неотразимое злодеяние. |
|||
|
|
|||
