|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Мы, актеры, любим дразнить образ, играть результаты, но не умеем делать что-то,
чтобы эти результаты, то есть образы и страсти роли, сами собой создавались в
нас интуитивно. Когда это создается, тогда результаты получаются наилучшие и
наивысшие, доступные тому артисту, о котором идет речь, -- внутренний образ сливается
с внешним, один порождает и поддерживает другой, их связь не разъединима. Но
бывает и несколько иной подход к такому же результату. Иногда почувствуешь
внутренний образ отдельно от какого-то одного слова, случайно сказанного и
попавшего в самый центр души. Странно: часто говорят мне гораздо более важное
-- и не западает в душу, а простое, почти ничего особенного не имеющее слово --
попадает точно в цель, в самый главный творческий центр!
Вот, например: сколько прекрасных литературных лекций об Островском говорил нам
Немирович-Данченко при постановке им "Мудреца".
Ничто не доходило вглубь -- и вдруг вскользь сказанная фраза: "В пьесе
много эпического покоя Островского".
Вот этот "эпический покой Островского" и проскользнул в самые глубины
моей творческой души.
Почти то же и в той же роли случилось и с внешним образом генерала Крутицкого.
Сколько фотографий, набросков, рисунков показывали мне, и сам я находил,
по-видимому, подходящие для внешнего образа роли. Мне достали даже тип генерала,
с которого Островский писал Крутицкого. Но я его не узнал, и во всех других
материалах не ощутил моего Крутицкого.
Но тут случилось следующее: я был по делу в так называемом "Сиротском
суде". Одно из устаревших учреждений, которое просто забыли своевременно
ликвидировать. Там и дом, и порядки, и люди точно покривились и покрылись мохом
от старости. Во дворе этого когда-то огромного учреждения стоял как раз такой
покосившийся и обросший мохом флигель, а в нем сидел какой-то старик (ничего не
имевший общего с моим гримом в роли) и что-то усердно писал, писал, как генерал
Крутицкий, свои никому не нужные проекты. Общее впечатление от этого флигеля и
одинокого его обитателя каким-то образом подсказало мне грим, лицо и фигуру
моего генерала. И здесь, очевидно, эпический
покой оказывал на меня свое воздействие. Внешний и внутренний
образы, найденные вразбивку, слились -- поэтому эта роль, начавшаяся по линии
"играния образов и страстей", сразу подменилась на другую, -- то есть
на линию "интуиции и чувства", единственно, по-моему, правильную.
Точно какой-то стрелочник перевел меня и мой поезд с запасного пути, на котором
я стоял, на главный путь, -- и я помчался по нему вперед и вперед. (Инв. No 63.) |
|||
|
|
|||
