|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Однако Иван
Платонович запротестовал: – Индусы учат,
дорогой мой, что надо лежать, как лежат маленькие дети и животные. – Как животные! –
повторил он для убедительности. – Будьте уверены! Далее Иван
Платонович объяснил, для чего это нужно. Оказывается, что если положить ребенка
или кошку на песок, дать им успокоиться или заснуть, а после осторожно
приподнять, то на песке оттиснется форма всего тела. Если проделать такой же
опыт со взрослым человеком, то на песке останется след лишь от сильно
вдавленных лопаток и крестца, остальные же части тела, благодаря постоянному, хроническому,
привычному напряжению мышц, слабее соприкоснутся с песком и не отпечатаются на
нем. Чтобы уподобиться
при лежании детям и получить форму тела в мягкой почве, нужно освободиться от
всякого мышечного напряжения. Такое состояние дает лучший отдых телу. При таком
отдыхе можно в полчаса или в час освежиться так, как при других условиях не
удастся этого добиться в течение ночи. Недаром вожаки караванов прибегают к
таким приемам. Они не могут долго задерживаться в пустыне и принуждены до
минимума сокращать свой сон. Продолжительность отдыха возмещается у них полным
освобождением тела от мышечного напряжения, что дает обновление усталому
организму. Иван Платонович
пользуется этим приемом ежедневно между дневными и вечерними занятиями. После
десяти минут отдыха он чувствует себя совершенно бодрым. Без такой передышки он
не смог бы выдержать той работы, которую ему приходится ежедневно выполнять. Как только Иван
Платонович ушел, я зазвал к себе в комнату нашего кота и положил его на одну из
самых мягких диванных подушек, на которой хорошо выдавливалась форма его тела.
Я решил учиться у него, как надо лежать и отдыхать с ослабленными мышцами.
Аркадий Николаевич говорит: «Артисту, точно грудному ребенку, приходится всему
учиться с самого начала: смотреть, ходить, говорить и так далее, – вспоминал я.
– Все это мы умеем делать в жизни. Но беда в том, что в подавляющем большинстве
мы это делаем плохо, не так, как установлено природой. На сцене надо смотреть,
ходить, говорить иначе – лучше, нормальнее, чем в жизни, ближе к природе:
во-первых, потому, что недостатки, вынесенные на свет рампы, становятся
особенно заметными, во-вторых, потому, что эти недостатки влияют на общее
состояние актера на сцене». Эти слова,
очевидно, относятся к лежанию. Вот поэтому теперь мы лежим вместе с котом на
диване. Я наблюдаю за тем, как он спит, пытаюсь ему подражать. Однако не легкое
это дело – лежать так, чтобы ни один мускул не напрягался и чтобы все части
тела соприкасались с плоскостью, на которой лежишь. Не скажу, чтобы было трудно
подмечать и определять тот или иной напрягающийся мускул. Освободить его от
излишнего сокращения тоже не мудрость. Но худо то, что не успеешь избавиться от
одного напряжения, как тотчас же появляется другое, третье, и так до
бесконечности. Чем больше прислушиваешься к зажимам и судорогам тела, тем
больше их создается. При этом научаешься различать в себе те ощущения, которых
раньше не замечал. Это условие помогает находить все новые и новые зажимы, а
чем больше их находишь, тем больше вскрывается новых. На короткое время мне
удалось освободиться от напряжения в области спины и шеи. Не скажу, чтобы я
почувствовал от этого физическое обновление, но зато мне стало ясно, как много
у нас лишних, никому не нужных, вредных мышечных напряжений, о которых мы и не
подозреваем. Когда же вспомнишь о предательском зажиме брови, то начинаешь
очень серьезно бояться физического напряжения. Хотя я и не добился полного
освобождения всех мышц, но все же предвкусил насаждение, которое испытаю со
временем, когда добьюсь более полной мышечной свободы. Главная беда в том, что
я запутываюсь в своих мышечных ощущениях. От этого перестаешь понимать, где
руки и где голова. |
|||
|
|
|||
