|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Мне почудилось, что
зрительный зал на секунду насторожился и что по толпе пробежал шорох, точно
порыв ветра по верхушкам деревьев. Лишь только я почувствовал одобрение, во мне
закипела такая энергия, которую я не знал, куда направить. Она несла меня. Не
помню, как я играл конец сцены. Помню только, что рампа, черная дыра портала
исчезли из моего внимания, что я освободился от всякого страха и что на сцене
создалась для меня новая, неведомая мне, упоительная жизнь. Не знаю более
высокого наслаждения, чем эти несколько минут, пережитых мною на подмостках. Я
заметил, что Пашу Шустова удивило мое перерождение. Я зажег его, и он заиграл с
большим одушевлением. Занавес задвинулся, и в зрительном зале зааплодировали.
На душе у меня стало легко и радостно. Вера в свой талант сразу окрепла. Появился апломб.
Когда я победоносно возвращался со сцены в уборную, мне казалось, что все
смотрят на меня восторженными глазами. Принарядившись и
приосанившись, как подобает гастролеру, я важно и, как вспоминается мне
сегодня, с неумело напущенным на себя безразличием вошел в антракте в
зрительный зал. К моему удивлению, там не было праздничного настроения, не было
даже полного освещения, как полагается на «всамделишнем» спектакле. Вместо
тысячной толпы, которая чудилась мне со сцены, я увидел в партере всего человек
двадцать. Для кого же я старался? Впрочем, скоро мне
удалось утешить себя: «Пусть зрители сегодняшнего спектакля малочисленны, –
сказал я себе, – но они знатоки искусства: Торцов, Рахманов, видные артисты
нашего театра. Вот кто мне хлопал! Я не променяю их жидких аплодисментов на
бурные овации тысячной толпы…» Выбрав в партере
место, которое было хорошо видно Торцову и Рахманову, я сел, в надежде, что они
подзовут меня и скажут что-нибудь приятное! Дали свет рампы.
Занавес раздвинулся, и тотчас же с лестницы, приставленной к декорации, точно
слетела вниз ученица Малолеткова. Она упала на пол, забилась и крикнула:
«Спасите!» – таким душу раздирающим криком, что я похолодел. Затем она стала
что-то говорить, но так быстро, что ничего нельзя было понять. Потом вдруг,
забыв роль, остановилась на полуслове, закрыла руками лицо и ринулась за
кулисы, откуда послышались ободрявшие и увещевавшие ее глухие голоса. Занавес
задвинулся, но у меня в ушах еще звучал ее крик: «Спасите!» Что значит талант!
Чтобы его почувствовать, достаточно выхода и одного слова. Торцов, как мне
показалось, был сильно наэлектризован. «Да ведь и со мной произошло то же, что с
Малолетковой, – рассуждал я, – одна фраза: «Крови, Яго, крови!» – и зрители
были в моей власти». |
|||
|
|
|||
