|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
…………………19……г. – Начну с
одиночного общения, или самообщения, – объявил Аркадий Николаевич, войдя в
класс. – Когда в реальной действительности мы говорим громко сами с собой при
самообщении? Тогда, когда мы
возмущены или взволнованы настолько, что не в силах сдержать себя, или когда мы
сами себе втолковываем какую-нибудь трудно усвояемую мысль, которую не может
сразу охватить сознание, когда мы зубрим и звуковым путем помогаем себе
запомнить усваиваемое; когда мы выявляем наедине с собой мучающее или радующее
нас чувство, хотя бы для того, чтоб облегчить душевное состояние. Все эти
случаи самообщения встречаются очень редко в действительности и очень часто на
подмостках. В тех случаях,
когда мне приходится там общаться с самим собой молча, я чувствую себя рекрасно
и даже люблю этот вид самообщения, хорошо знакомый мне по реальной жизни, он
выходит у меня естественно. Но зато, когда мне приходится стоять на подмостках
глаз на глаз с самим собой и произносить длинные, витиеватые монологи в стихах,
я теряюсь и не знаю, что мне делать. Как оправдать на
сцене то, чему в подлинной жизни я почти не нахожу оправдания? Где мне искать при
таком самообщении этого я – сам? Человек велик. Куда обращаться? К мозгу, к
сердцу, к воображению, к рукам, к ногам?.. Куда и откуда направлять внутри себя
токи общения? Для этого процесса необходимы определенный субъект и объект. Где
же они сидят в нас? Лишенный двух общающихся внутри центров, я не могу удержать
в себе разбегающегося, не направленного внимания. Неудивительно, что оно летит
в зрительный зал, где нас всегда подкарауливает неотразимый объект – толпа
зрителей. Но меня научили,
как выходить из положения. Дело в том, что, кроме обычного центра нашей нервной
психической жизни – головного мозга, мне указали на другой центр, находящийся
близ сердца, там, где солнечное сплетение. Я попробовал свести
между собой для разговора оба упомянутых центра. Мне почудилось, что
они не только определились во мне, но и заговорили. Головной центр
почувствовался мне представителем сознания, а нервный центр солнечного
сплетения – представителем эмоции. Таким образом, по
моим ощущениям, выходило так, что ум общался с чувством. «Что ж, – сказал я
себе, – пусть общаются. Значит, во мне открылись недостававшие мне субъект и
объект». С описанного
момента мое самочувствие при самообщении на сцене стало устойчивым не только
при молчаливых паузах, но и при громком словесном самообщении. Я не хочу
разбираться, так это или нет, признано или не признано наукой то, что я
почувствовал. |
|||
|
|
|||
