|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Все
вышеперечисленные заботы невообразимо «отдают» человеком, человеком преходящим
и материальным, я бы сказал, «человеком-падалью» («l'homme-charogne»)59. Эти заботы мне
отвратительны в высшей степени, как и почти весь современный театр, который
столь человечен, что стал антипоэтическим, и, я думаю, за исключением
трех-четырех спектаклей он весь «отдает» разложением и гнилью. Современный театр переживает упадок, потому что он утратил
чувство серьезного, с одной стороны, и чувство смешного — с другой. Потому что он порвал с торжественностью, с
немедленной и опасной активностью, короче говоря,с Опасностью. Потому что он утратил, кроме того, чувство настоящего юмора
и способность физического и анархического разрушения смехом60. Потому что он порвал с духом глубокой анархии, которая лежит
у истоков всякой поэзии. Надо согласиться, что все в предназначении объекта, в
сущности и применении любой природной формы является делом условным. Природа,
давшая дереву форму дерева, вполне могла бы дать ему форму зверя или холма, и
мы бы думали «дерево», глядя на зверя или на холм, и игра была бы сделана. Ясно, что у красивой женщины должен быть приятный голос; но
если бы мы, с самого сотворения мира, слы- [132] шали, как все красивые женщины разговаривают «трубными»
голосами и приветствуют нас ревом слона, мы бы навек связали представление о
реве слона с представлением о красивой женщине, и наше мироощущение претерпело
бы тогда значительные изменения. Отсюда
понятно, что поэзия архаична, поскольку она снова ставит вопрос о всех
возможных связях между объектами, формами и их значениями. Она архаична в той
мере, в какой ее появление оказывается следствием беспорядка, приближающего нас
к хаосу. Я не стану
приводить новые примеры. Их можно умножать до бесконечности, и не только те
юмористические примеры, которыми я сейчас воспользовался. Применительно
к театру эти инверсии форм, эти смещения значений могли бы стать существенным
моментом той юмористической поэзии пространства, которая является единственной
задачей театральной режиссуры. В одном
фильме братьев Маркс61
мужчина, считающий, что он сжимает в объятиях женщину, на самом деле обнимает
корову, и та мычит. По стечению обстоятельств, о которых было бы слишком долго
рассказывать, это мычание в тот самый момент получает интеллектуальное
оправдание и равноценно какому угодно крику женщины. Такую ситуацию, возможную в кино, можно в точности
воспроизвести и в театре; понадобилось бы немногое: |
|||
|
|
|||
