|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
Можно было бы привести много других случаев, когда при подстрочной проверке
перевода было найдено немало таких мест, которые опровергали прежнее,
закоренелое трактование "Гамлета".
Крэг очень расширил внутреннее содержание Гамлета. Для него он -- лучший
человек, проходящий по земле как ее очистительная жертва. Гамлет -- не
неврастеник, еще менее сумасшедший; но он стал другим, чем все люди, потому что
на минуту заглянул по ту сторону жизни, в загробный мир, где томился его отец.
С этого момента реальная действительность стала для него иной. Он всматривается
в нее, чтобы разгадать тайну и смысл бытия; любовь, ненависть, условности дворцовой
жизни получили для него новый смысл, а непосильная для простого смертного
задача, возложенная на него истерзанным отцом, приводит Гамлета в недоумение и
отчаяние. Если бы она ограничивалась убийством нового короля, -- конечно,
Гамлет ни на минуту не усомнился бы, но дело не только в убийстве. Чтобы
облегчить страдания отца, надо очистить от скверны весь дворец, надо пройти с
мечом по всему царству, уничтожить вредных, оттолкнуть от себя прежних друзей с
гнилыми душами, вроде Розенкранца и Гильденштерна, уберечь чистые души, вроде
Офелии, от гибели. Нечеловеческие стремления к познанию смысла бытия делают
Гамлета в глазах простых смертных, живущих среди будней дворца и маленьких
забот жизни, каким-то сверхчеловеком, непохожим на всех, а следовательно -- безумным.
Для близорукого взгляда маленьких людишек, не ведающих жизни не только по ту
сторону этого мира, но даже за пределами дворцовой стены, Гамлет естественно
представляется ненормальным. Говоря об обитателях дворца, Крэг подразумевал все
человечество.
Такое расширенное толкование "Гамлета" естественно сказалось и во
внешней постановке -- в ее монументальности, обобщенности, просторе,
декоративной величавости.
Самодержавие, власть, деспотизм короля, роскошь придворной жизни трактовались
Крэгом в золотом цвете, доходящем до наивности. Он выбрал для этого простую
позолоченную бумагу, вроде той, что употребляется для детских елок. Такой
бумагой Крэг оклеил ширмы в дворцовых картинах пьесы. Ему полюбилась также
гладкая, дешевая парча, в которой золотой цвет хранит также печать детского
примитива. Среди золотых стен, на высочайшем троне, в золотых парчовых одеждах
и коронах сидят король с королевой, а от них с высоты трона ниспадает горой
вниз золотая порфира, мантия. В этой огромной мантии, идущей от плечей владык и
расширяющейся книзу в ширину всей сцены, прорезаны дыры, из которых торчит
бесконечное количество голов, подобострастно взирающих на трон, -- точно
золотое море с золотыми волнами, из гребней которых выглядывают головы
придворных, купающихся в золотой дворцовой роскоши. Но это золотое море не
блестит дурным театральным блеском, так как Крэг показывает его в притушенном
свете, под скользящими лучами прожекторов, от которых золотая порфира блестит
лишь какими-то страшными, зловещими бликами. Представьте себе золото, прикрытое
черным тюлем. Вот картина королевского величия, каким видит его Гамлет в своих
мучительных видениях, в своем одиночестве после смерти любимого отца. |
|||
|
|
|||
