|
|
Официальный сайт |
||
|
Анатолий Руденко | Главная | Сайт | Фан-клуб | | | Контакты | Ссылки |
|
||
|
К сожалению, многие
артисты обходятся без этого. Они не умеют анатомировать пьесу, разбираться в
ней и потому принуждены иметь дело с огромным количеством бессодержательных,
разрозненных кусков. Их так много, что артист запутывается и теряет ощущение
целого. Не берите в пример этих актеров, не мельчите пьесы без нужды, не идите
в момент творчества по малым кускам, а проводите линию фарватера только по
самым большим, хорошо проработанным и оживленным в каждой отдельной своей
составной части кускам. Техника процесса
деления на куски довольно проста. Задайте себе вопрос: «Без чего не может
существовать разбираемая пьеса?» – и после этого начните вспоминать ее главные
этапы, не входя в детали. Допустим, что мы имеем дело с гоголевским
«Ревизором». Без чего же он не может существовать? – Без ревизора, –
решил Вьюнцов. – Или, вернее, без
всего эпизода с Хлестаковым, – поправил Шустов. – Согласен, – признал Аркадий
Николаевич. – Но дело не в одном Хлестакове. Нужна подходящая атмосфера для
трагикомического случая, изображенного Гоголем. Эту атмосферу создают в пьесе
мошенники вроде городничего. Земляники, Ляпкина-Тяпкина, сплетников Бобчинского
с Добчинским и так далее. Из этого следует, что пьеса «Ревизор» не может
существовать не только без Хлестакова, но и без наивных жителей города, от
которого «хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь». А еще без
чего не может быть пьеса? – Без глупого
романтизма, без провинциальных кокеток вроде Марьи Антоновны, благодаря которой
произошло обручение и переполох всего города, – сказал кто-то. – А еще без чего
нет пьесы? – выспрашивал Торцов. – Без любопытного
почтмейстера, без благоразумного Осипа, без взяточничества, без письма
Тряпичкина, без приезда подлинного ревизора, – вспоминали вперебивку ученики. – Сейчас вы
просмотрели пьесу с высоты птичьего полета, по ее главным эпизодам и тем самым
разделили «Ревизора» на составные, органические части. Они являются главными,
самыми большими кусками, из которых сложена вся пьеса. Совершенно такое же
деление на части, для их анализа, производится в каждом из средних и малых
кусков, которые образуют потом самые большие куски. Бывают случаи,
когда приходится вводить свои собственные – режиссерские или актерские – куски
в недоработанные пьесы плохих авторов. Эту вольность можно извинить лишь
необходимостью. Но бывают любители отсебятины, которые делают то же с гениальными,
монолитными классическими произведениями, не нуждающимися ни в каких
дополнениях. Хорошо еще, если у вводимых кусков окажется какое-нибудь
органическое сродство с природой этого произведения. Чаще всего и этого не
случается. Тогда на живом организме прекрасной пьесы образуется дикое мясо,
которое мертвит кусок или всю пьесу. |
|||
|
|
|||
